Глава 27

ТИМ

Про Степанова вспоминаю неожиданно, наверное, страх за мальца подкидывает в голову нужные мысли. Связываюсь с главой МЧС, прошу выслать к нам на встречу вертушку с бригадой его ребят, знаю, он пришлёт самых лучших. Я кратко обрисовываю ему ситуацию в то время, как Бронислав связывается со знакомым врачом, чтобы нам нашли самого лучшего педиатра.

Мы несёмся на предельной скорости, спешим покинуть населённый пункт, чтобы оказаться на открытом пространстве, где может сесть вертолёт. Конечно, можно было найти какой-нибудь пустырь или же поле, но это займёт время, которого у нас катастрофически мало, уж лучше двигаться навстречу спешащей к нам помощи! Никита не просыпается, он вообще не реагирует на какие-либо действия Ани и меня.

Моя девочка переживает за малыша даже больше, чем я, она с трудом сдерживает слёзы, глаз с ребёнка не сводит. Душа от такой картины рвётся на куски, и одновременно жаждет найти ту тварь, что бросила родного ребёнка на пьяниц родителей и придушить суку.

Через тридцать минут быстрой езды водитель съезжает на обочину, а до ушей доносится гул вертушки.

- Слева, - произносит Бронислав, кивая в своё окно.

Перевожу взгляд в указанное направление, поднимаю взгляд вверх и точно нахожу вертолёт МЧС.

- Я твой должник, Степанов, - говорю вслух, словно хорошо знакомый слышит меня.

Из машины выходит только Бронислав, жестами показывает обозначения для пилота. Мы сидим пока вертушка не приземляется прямо на широкой - четырехполосной дороге и не прекращает вращать лопастями.

- Идём, - говорю Анюте.

Моя девочка переводит взгляд с приземлившегося вертолёта на меня, кивает головой и берётся за ручку двери. Открывает её. Бронислав услышав звук открывания двери со стороны Ани, спешит помочь выбраться на улицу моей девочке. Сам же накрываю уголком одеяла головку мальца, выбираюсь вслед за Анной. На улице ледник, поднявшийся порывистый ветер на открытом участке дороги приподнимает снежинки, которые остервенело забираются куда только можно. Прижимаю к своей груди Никиту, широким шагом спешу к вертолёту. Впереди Бронислав приобняв Анюту за плечи, помогает ей подняться по лестнице, которую опустили парни из вертолёта.

Мне на встречу спешит один из прилетевших, обмениваемся рукопожатием, после чего он забирает малыша из моих рук и спешит обратно на борт. Как только забираемся внутрь вертолёта, запускаются лопасти.

- Иди сюда, - зову Анюту, присаживаясь рядом, обнимаю, прижимаю к своему боку, наши взгляды устремлены в сторону, где бригада МЧС проводят стремительный осмотр Никиты.

- Как давно ребёнок не приходит в себя? – оборачивается к нам тот, что забрал у меня малыша.

- Не могу сказать, с нами он примерно час, и всё время спит, - отвечаю на вопрос.

Покачав головой, мужчина отворачивается, вновь нависая над Никитой, нам же остаётся только ждать и надеется, что с малышом всё будет хорошо. Десять минут хоровода вокруг Никиты и по салону вертолёта разносится детский плач.

Подрываюсь с места, Анюта следом за мной, но нас тормозят жестом руки. Приходится присесть обратно, и наблюдать за тем, как ребёнок, который возможно приходится мне сыном, рвёт своё горлышко, громко плача.

Моя девочка не выдерживает, зажимает уши руками, сгибается, прячет лицо в коленях. Подхватываю её, пересаживаю к себе на колени, прижимаю её голову к своей груди.

- Не надо, милая, не надо, - шепчу я ей на ушко, гладя по голове, - не плачь, всё будет хорошо, - говорю не только ей, но и самому себе.

Сдерживаю себя, чтобы не встать и не забрать Никиту из рук бригады МЧС, невозможно слышать раздирающий душу плачь, но вмешиваться нельзя, ему нужна помощь специалистов.

Аня, что-то бормочет, всхлипывая. Она плачет вместе с Никитой, словно он её сын, а не той твари, что бросила этого ангела.

Бронислав, сидящий в дальнем углу, и тихо наблюдавший за всеми сразу, поднимается на ноги, делает несколько широких шагов, протягивает мне свой телефон. Хмурюсь, не понимая, для чего он тычет мне своим мобильным в лицо, но, когда взгляд цепляется за экран, замираю, быстро читаю присланное безопаснику сообщение.

Отчёт от парней, что остались в доме родителей Людмилы, дабы проучить алкашей, за «хорошее» отношение к ребёнку.

Вовремя мы забрали Никиту. В дом бабушки и дедушки мальчика, заявилась опека. Ребята среагировали быстро, не дали пьющей паре рассказать правду, где и с кем сейчас ребёнок. Им удалось убедить, что Никиту забрала мать, приехавшая с отцом ребёнка, при этом не назвав моего имени.

- Значит так, - разносится голос всё того же мужика, что забрал у меня Никиту, - у ребёнка обезвоживание, как специалист, могу точно сказать, ребёнок не доедал, - ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, - есть невысокая температура, чем она вызвана, пока сказать не можем, нужно полное обследование, как только приземлимся, передадим вас в руки нужным специалистам, - докладывает, как я понял главный этой бригады.

- Спасибо, - отвечаю мужику.

Вопросов куча, но задавать их бессмысленно, пока не проведётся полное обследование.

Нам так и не дают подойти к Никите, малышу поставили систему с глюкозой, что должна помочь карапузу. В Москве оказываемся через полчаса, вертолёт приземляется на площадке указанной нами клиники, Брониславу скинули адрес, где нас уже дожидаются. Никита успокоился, больше не плакал, с интересом рассматривал незнакомых людей, часто задерживаясь взглядом на Анюте.

Моя девочка и вовсе не отрывала от него взгляда. У обоих от слёз припухшие глаза, носики красные, на щеках румянец. Вот только у Никиты он явно от имеющейся температуры.

На вертолётной площадке нас уже дожидалась несколько врачей с каталкой. Никиту из вертолёта выносил Василий, с которым мы успели познакомится. На наше удивление малец не капризничал, спокойно относился к незнакомым людям.

Нам предоставили отдельную палату, пока Анюта мыла руки в небольшой душевой, доктор, которого нашёл Бронислав, принялся за осмотр малыша. И чем больше проходило времени, тем мрачнее становился коренастый мужчина.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Я введён в некоторые подробности вашей ситуации, поэтому задам несколько нужных для меня вопросов, где мать ребёнка? –