— Хорошо, — прошептал принц.

Его рука дрогнула, сердце пропустило удар. Несколько мгновений он не решался отвернуть край одеял и посмотреть внутрь свертка. И все же — неизвестность оказалась хуже любой конкретной реальности, так что принц, трясущимися, негнущимися от холода пальцами, потянул за край одеяла.

— Хорошо, — повторил он, после чего, привалившись к обломкам кареты, добавил. — Хорошо, наверное, быть тобой, сестренка.

Принцесса Элейн, завернутая в ткани и одеяла, даже не проснулась. Без единой царапины — она словно не упала со скалы, а переместилась сюда на крыльях ветра.

Благо, перед выездом её напоили специальным отваром, дабы девочку не укачало, да и в целом — Элейн не очень хорошо переносила путешествия. Её всегда тянуло к дому. А если быть точнее — к матери и отцу. Хаджар всегда находил это милым.

Он снова посмотрел наверх. И снова выругался.

Даже если все произошедшее — несчастный случай, то, учитывая, что они ехали в самом центре каравана — странно, что здесь сейчас лежит только несколько стражей и всего одна карета. Их карета.

Ни одно природное явление не сможет так точечно ударить по наследникам престола Лидуса. Если, только, это явление не является рукотворным. Вот только все бы это имело хоть какой-то резон в мире Земли. Убийство наследника, обставленное рядовым несчастным случаем — как удобно и эффективно.

Но Безымянный Мир, во всех отношениях, далек от мира Земли. Здесь, где практикующие могли прожить несколько веков, не имело никакого смысла разбираться с их наследниками, потому как, при помощи специальных зелий и трав, процесс зачатия можно было едва ли не поставить на рельсы.

Поэтому в первую очередь, во всех королевствах, в том числе и Лидусе, разбирались со старшим поколением.

— Дядя, — разбитыми губами прошептал Хаджар.

Его вечно озорной, смешливый, иногда строгий, но чаще — немного грустный и отстраненный дядя. Хаджар любил ездить у того на плечах, сходится в шуточных поединках на мягких ветках от растущей в саду ивы и слушать множество историй об их героических походах с Хавером.

Он ехал сразу после их корпуса — в авангарде стражей принца и принцессы.

Если и совершалось покушение, то именно на него.

Проклятье…

Мальчик огляделся, выбрал самый подходящий из обломков и попытался, используя находку вместо костыля, подняться на ноги. Но стоило ему положить более-менее ровную часть дерева под правую подмышку и попытаться встать — грудь как кипятком обожгло.

Принц вскрикнул от боли и упал обратно в снег.

Ему понадобилось почти несколько минут, чтобы вжавшись в снег, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише — унять боль в разбитых ребрах и боку. Только после этого, бережно стянув часть обивки и каких-то лент с Няни, он, пользуясь тем, что рядом обнаружился острый край искореженных рессор, нарезал и связал что-то вроде подушку, которую и обернул вокруг обломка.

Вторую часть принц смотал в кульки. Немного отдохнув, он сплел из шнурков широкие плоские косички, закрепил их на все тех же рессорах и расстелил на снегу. Выложив на них кульки, Хаджар положил щепку между зубами. Он хотел было закричать, чтобы придать себе сил, но посмотрев на сестру — не стал. Да, он знал, что не сможет разбудить её таким образом, но даже сама мысль о том, что Элейн может проснуться…

Принц вообще сомневался, что они смогут выжить и без того, чтобы рядом с ним плакала и кричала двухлетняя девочка.

Так что, аккуратно улегшись на бок и подхватив рукой концы косичек, мальчик покатился по снегу. В эти несколько мгновений, когда несколько молочных зубов пробками вылетели у него изо рта, а десяток коренных едва не смолол щепку, Хаджар понял, что чувствует тесто в руках Няни.

Он почти потерял сознание, лишь усилием воли сумев удержать себя в этой реальности. У самых рессор он сорвал косички и завязал их на груди, после чего, все же, отключился.

Когда пришел в себя, то уже постепенно смеркалось. Воздух промерз настолько, что металл все те же рессор покрылся ледяной коркой, а доспехи (ну или то, во что те превратились) стражей еще и покрылись небольшой простыней из снега.

Хаджар снова протянул ладонь к носу Няни — её дыхание выравнялось, но та все еще не приходила в себя. Как и Элейн — это радовало.

Что не радовало — он явно провел в отключке несколько часов. Что, учитывая приблизительное…

[Время с последнего повреждения носителя: 5 часов 36 минут 23… 24… 25… секунд]

Ах да. Ему же не требовалось знать ничего “приблизительно”. У него имелась нейросеть. Немного пугающее соседство, если честно. Несмотря на то, что Хаджар вырос в технологически развитом государстве, за время жизни в детском доме он не имел возможности ознакомиться со всеми этими… гаджетами. А в больнице… желания. Хотя она пыталась ему что-то показать и…

Хаджар поморщился.

Она… кто она? Как же её звали… Какая-то девушка… или медсестра? Нет, наверное, все же, медсестра.

Все как в тумане.

Голова… так болит голова… и…

Где-то трещоткой протянул голодный ворон. Мальчик вздрогнул и пришел в себя.

Если прошло уже почти шесть часов, то вариантов развития событий есть всего несколько. Они либо действительно угодили в засаду и Примус погиб. Это худший из всех. Потому что тогда поисковую группу отправят не раньше, чем на третьи — именно столько дней осталось до назначенного времени прибытия каравана в Дворец.

Есть и второй вариант — Примус выжил и ранен (вряд ли бы даже могучий дядя вышел бы из этой передряги без единой царапины), тогда он может отыскать их и раньше. Если, конечно, будет в состоянии спуститься с горы…

Хаджар выругался.

Как ни посмотри — он не в том положении, чтобы просто сидеть и размышлять о вечном. Даже если их найдут к утру, а он при этом ничего не сделает, то Королю и Королеве придется попросту похоронить обледеневшие тела своих детей.

Убедившись, то косички крепко держат мягкий корсет, Хаджар перенес вес на импровизированный костыль и поднялся на ноги.