Эвелиса поправила выбившуюся прядь волос, и задумчиво посмотрела в сторону окна. Бросать обучение после стольких усилий не хотелось. Она только-только придумала как звучание букв запоминать, значит и до чтения немного осталось. Может дальше как-то сама разберется? Такая простая мысль придала сил. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, девушка направилась на кухню, где в большой корзине хранились все предыдущие черновики.

Оглядев чистое уютное помещение, и убедившись, что оно в порядке, Эвелиса достала несколько исписанных листов, и разложила их на столе. Почерк у Арлена был жесткий, под стать его характеру. Неровные буквы временами заходили одна на другую, но это не мешало понимать их очертания.

Наморщив лоб, девушка сосредоточилась на значке, пытаясь вспомнить его название. Ей же говорили… Но как она не старалась, память не спешила приходить на помощь. В голове крутились обрывки букв, но все они были не те. От напряжения заломило виски и по телу снова прошел озноб.

Эвелиса коснулась ладонями щек. Неужели заболевает? Вроде нет, кожа лица была такой же температуры, что и руки. Просто каменный дом слишком холодный. Нужно будет к вечеру развести камин, тогда и согреется.

Она просидела над листами довольно долго, погруженная в собственные размышления, поэтому не услышала, как отворилась дверь. И лишь ощутив неуловимое движение воздуха, Эвелиса подняла голову. Увидев, кто к ней пожаловал, девушка на миг даже лишилась дара речи. Неожиданный гость на этой кухне выглядел так же странно, как выглядела бы она сама на приеме у короля.

– Ваша милость? – Эвелиса вскочила на ноги и застыла, не ожидая, что может последовать дальше. Чтобы хозяин дома сам спустился к ней, для этого нужен был очень веский повод. Однако на вид мужчина казался более спокойным, чем пару часов назад.

– Собственной персоной. – хмуро отозвался Арлен, – Я звал вас дважды, но вы так и не соизволили подняться.

– Я не услышала… – Эвелиса закусила губу и виновато потупилась, – Простите.

– Вы забыли унести столовые приборы. Кажется, это не моя обязанность напоминать вам о таких мелочах. – Мужчина стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, – И что с вашим голосом? Неужели все это время сидели здесь, и лили слезы?

– Я не… – начала девушка, и неожиданно поняла, что и правда немного охрипла. Кроме того, в горле ощущалось небольшое жжение, как если бы она съела горсть песка. – Все в порядке. А приборы я унесу.

– Лучше принесите ужин. – он пожал плечами, и следующие слова дались ему с явным усилием, – И перестаньте себя жалеть. Я конечно сегодня наговорил… ээм лишнего. Но ваша безмолвность порой раздражает куда больше, чем откровенная жалость других, и их навязчивое желание помогать когда не просят. И еще… – Арлен замешкался, – Пожалуй ничего. Принесите еду, и этого достаточно.

Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь, и следом в коридоре послышались размеренные шаги. Эвелиса все так же стояла над столом, сжимая в руках лист. Оцепенение, которое порой охватывало ее в присутствии этого человека, начало отпускать.

С чего такая внезапная перемена? Прежде, голод никогда бы не заставил хозяина дома спуститься к ней. Казалось, что мужчина хоть и позволял себе нелестно отзываться о ее готовке, но в целом к еде был равнодушен. А вот оставленные приборы – это уже серьезная оплошность. Девушка коснулась горячих щек. Внимательнее надо быть.

Она быстро собрала листы со стола, и принялась за дело. Сперва нужно развести камин, чтобы подогреть еду, не нести же холодную. И приборы наверное лучше новые собрать… Занятая делом, Эвелиса вдруг вспомнила и другие слова, которые острым крючком зацепились в памяти.

Арлена раздражает ее безмолвность?

Но ведь девице и положена скромность. А это значит, нужно молча принимать сказанное, и не сметь вставлять поперек даже слова. И голову не поднимать, когда с кем-то кроме родителей или сестры разговариваешь. Хотя о последнем в этом доме иногда забывалось. Хозяин все равно слеп, и лица ее видеть не может.

Девушка перехватила полотенцем котелок, и обжигаясь, переставила его на стол. Легко ему говорить. Сегодня вон язык не сдержала, так он огневался. В другой раз и выгнать может… Зачерпнув ложкой немного каши, Эвелиса подула на нее, и осторожно попробовала, самую малость. Прежде чем накладывать, лучше лишний раз убедиться, что все в порядке.

Горло снова обожгло болью. Девушка задышала чаще, смахивая с глаз выступившие слезы. Неужто хворь все-таки прицепилась? Просквозило видимо, пока в лавку за солью бегала. Да тоже беда – не беда. Вечор над кипящей водой подышит, чаю горячего попьет, и поправится. Это только с лихорадкой сладу нет, а остальные недуги и внимания не стоят.

***

На утро лучше не стало. Проснувшись еще до солнечного света, Эвелиса ощутила, как по телу противными волнами разливается жар. Захотелось выйти на слякотную улицу, чтобы хоть немного охладить разгоряченное тело. Хоть и нельзя, иначе лихорадка в кости вползти может.

Вместо этого девушка спустилась в прачечную, где долго умывалась холодной водой. Стало немного лучше.

Ровно настолько, что она смогла добраться до кухни и развести камин.

Хвори случались и прежде, разве когда-то это было поводом отлынивать от работы? Конечно хлеб на тесто больные не месят, за телятами не ходят, а в остальном, нельзя давать себе поблажек. Тем более не в отчем доме живет, а у чужих людей служит. Хотя и промелькивает иногда мысль, что будто и нет большой разницы.

От жара камина девушку бросило в пот, и она поспешила переместиться к окну. А потом и вовсе прижалась щекой к холодному стеклу. На улице моросил тонкий дождь, вбивая в землю остатки облетевшей листвы. Уже и до зимы рукой подать.

Над котлом застучала крышка, поднимаемая кипящей водой, и спохватившись Эвелиса принялась нарезать овощи. Арлен, конечно, завтракал крайне редко. Но по старой деревенской привычке девушка чаще всего готовила еду сразу. С утра и на весь день. И подогревала по необходимости.

А потом еще нужно пыль по дому протереть, да полы помыть. Так что хворь хворью, а работы много.

***

Сегодня, ради разнообразия, Арлен выбрался из своего кабинета, и теперь сидел на втором этаже, в одном из обитых тканью кресел.

Заметив его, Эвелиса остановилась и невольно шагнула на ступень ниже. Пожалуй лучше выбрать другое время для уборки. Однако мужчина уже услышал ее. Он поднял голову и