Надежда побрела к автобусной остановке, мысленно прокручивая в голове разговор с сыщиком и пытаясь понять, что же полезного она из него узнала.

Конечно, она узнала адрес и телефон Анны Миленко. Но с этим телефоном все было как-то странно.

Если Анна пропала несколько дней назад, на сыщика не набросились бы с руганью, у него попытались бы выспросить, не знает ли он, где находится девушка.

Чтобы разобраться с этой странностью, был только один способ: позвонить самой по этому телефону.

Надежда остановилась на углу, достала свой мобильник, набрала на нем номер, который узнала у частного детектива.

Почти сразу ей ответил немолодой женский голос.

Звучал он совершенно спокойно, то есть вовсе не так, как голос человека, два дня назад потерявшего близкого.

– Могу я попросить Анну Миленко? – осведомилась Надежда официальным тоном.

– А кто ее спрашивает?

– Это из салона красоты «Афродита», – фантазировала на ходу Надежда. – Анна у нас записана на сегодня, так вот мы хотели уточнить, придет ли она.

– Салон красоты?! – удивленно переспросил голос в трубке. – Вот интересно! Вряд ли она к вам придет.

– А в чем дело? – насторожилась Надежда Николаевна.

– Да она сегодня в клинике на дежурстве. Она сутками дежурит, утром ушла и только завтра к утру вернется.

– Вы уверены? – уточнила Надежда.

– Конечно, уверена! Я ее сама утром провожала.

«Значит, убитая девушка – не Анна Миленко… – поняла Надежда. – Она назвалась в отеле ее именем… но зачем? И какое отношение к этому делу имеет настоящая Анна Миленко?»

На этот вопрос можно найти ответ, если побеседовать по душам с мамой Анны Миленко. Надежда вспомнила, что, судя по голосу, мамаша довольно пожилая. Наверно, на пенсии, так что, надо полагать, сидит дома, телевизор смотрит, и разговаривать с ней надо прямо сейчас, потому что ближе к вечеру она никого не впустит, а завтра утром ее дочь вернется с дежурства, а с той раньше времени Надежда встречаться не хотела.

Она дошла пешком до Садовой улицы и махнула рукой проезжающей маршрутке, которая довезла ее до Петроградской стороны. У водителя всю дорогу играла громкая восточная музыка, мешая Надежде сосредоточиться. Только этим можно объяснить тот факт, что она не обратила внимания на чрезвычайно неказистую битую «восьмерку» тускло-зеленого цвета со свежезакрашенным пятном на боку, которая всю дорогу держалась за маршруткой, как приклеенная.

Возле подъезда дома номер семнадцать по Малому проспекту была насыпана большая куча грязного снега. Надежда Николаевна прищурилась, пытаясь разглядеть номера квартир, и тяжко вздохнула, ей нужно как раз сюда.

На двери тускло поблескивали кнопочки домофона. Надежда нажала девятую сверху и на всякий случай сделала приятное выражение лица: кто знает, вдруг у них там камера… Хотя вряд ли при такой-то двери. Дверь была железная, но поцарапанная и исписанная разными ненормативными выражениями.

Домофон уныло гудел, наконец послышался бодрый, но, несомненно, пожилой голос:

– Кто там?

– Галина Тимофеевна? – пропела Надежда. – Мне вообще-то ваша дочь нужна, Аня…

– А что случилось? – слегка встревожился голос.

– Да ничего не случилось, просто сказали, что ее можно в сиделки нанять, – Надежда решила действовать по наитию, вспомнив, что Анна Миленко работает в больнице дежурной медсестрой, а им дополнительный заработок никогда не помешает.

– А откуда вы наш адрес узнали? – Как видно, Анина мать была женщиной осторожной и по телевизору смотрела не только ток-шоу, но и всевозможные криминальные новости типа «Дежурной части» и «Телефон полиции ноль-два».

– Мне его дала одна женщина, сказала, что Аня очень хорошая сиделка. Мне вообще-то постоянный человек не нужен – так, раза три в неделю, а заплатим мы хорошо, – тараторила Надежда.

– Кто дал, Мария Ивановна? – спросил голос, чуть подобрев.

– Ага, – обрадованно заорала Надежда, – Мария Ивановна… Нерыдаева! – добавила она, вспомнив, что телефон, который нашли у убитой блондинки, был зарегистрирован на некую Марию Ивановну Нерыдаеву восьмидесяти семи лет от роду.

– Заходите! – пригласил голос. Домофон жалобно пискнул, а Надежда уверилась, что с памятью у нее пока все в порядке и голова соображает быстро.

Она толкнула дверь подъезда, но ничего не изменилось, хотя домофон пищал, приглашая войти. Надежда толкнула сильнее, но ноги поскользнулись на обледенелой куче снега, так что она только повисла на ручке.

– Толкайте сильнее, – посоветовала проходящая мимо женщина с коляской. – Это ЖЭК дверь ставил. Она всегда заедает. Чтобы ее открыть, сила нужна немереная!

Надежда налегла на дверь всем весом, но ноги покатились по льду, так что она опомнилась сидящей на мокром асфальте метрах в трех от подъезда. Чертыхнувшись при мысли о загубленной куртке, Надежда вскочила и ринулась в атаку на дверь, как в свое время Александр Матросов кидался на амбразуру ДОТа. Дверь внезапно открылась, и Надежда влетела в подъезд, сбив по дороге мужчину с ротвейлером на поводке. Ротвейлер так удивился, что даже не успел рыкнуть.

– Ну и дверь у вас! – сказала Надежда, облокотившись на перила. – С такой дверью хорошо оборону держать против моторизованных частей или танков.

– Точно! – рассмеялся мужчина, а ротвейлер дружелюбно помахал обрубочком хвоста.

Надежда перевела дух и поднялась на третий этаж. Дверь девятой квартиры открылась без звонка, на пороге стояла вовсе не старушка, а бодрая пожилая тетенька низенького роста, круглая как шарик.

– Это вы от тети Маши? – спросила она. – Ну конечно, она в летах уже, так что никак не может запомнить Анечкин график! Сегодня дочка как раз на дежурстве, но вы заходите, договоримся предварительно, а там уж как Аня решит.

Надежда скинула куртку, мимоходом расстроилась, отметив на ней грязные разводы, и переобулась в хозяйские шлепанцы. Предводительствуемая Аниной матерью, она прошла по длинному полутемному коридору, заглянула в комнаты, небольшие, но с высокими потолками. Непривычному человеку показалось бы, что он в церкви. Обстановка была самая скромная, да и ремонтик хоть косметический не мешало бы сделать. Ну, все правильно, живут вдвоем мать с дочкой, откуда у медсестры большие заработки? Хватило бы на еду да на одежду.

Кухня тоже была малость запущена, шкафчики потемнели от копоти, стоял допотопный стол на одной ноге, покрытый клеенкой. Но на широком подоконнике расположился самый настоящий сад. Там стояли два огромных ящика, а в них… В них были кактусы и всевозможные растения пустыни, так называемые суккуленты.

Раньше Надежда не слишком любила такие комнатные растения, ей больше нравились те, что пышно цветут или дают большие сочные листья. Кроме того, кактусы муж категорически запретил даже вносить в дом, чтобы его обожаемый кот не уколол нежный нос и подушечки на лапах. Надежда про себя думала, что кактусы помогли бы ей справиться с пристрастием наглого котяры объедать все цветы едва ли не под корень. Уколет пару раз нос – сразу сообразит, что так делать нехорошо, и будет подальше держаться от цветочных горшков!