— Я бы не сказала, что я девственница.

Уилл поморщился и вздохнул, хоть и неприятно было чувствовать себя старым ханжой.

— Ну да… я так и понял.

— Хочешь, чтобы я сидела на стуле, пока не извинюсь?

Уильям криво улыбнулся:

— Уже поздно. Не подумай, Санбим, что я не доверяю тебе, не полагаюсь на твой здравый смысл…

Санни не умела долго сердиться. Она подбежала к отцу и расцеловала его в обе щеки.

— Знаю, знаю… ты лучше разбираешься в людях.

— Естественно. — Улыбнувшись, он хлопнул ее по мягкому месту. — Вот одно из немногих преимуществ сорокалетних.

— Тебе сорок лет? Ни за что не поверю! — Ей с трудом удалось не рассмеяться. — Папа, давай я лучше сразу признаюсь. Он у меня не первый!

— Неужели ты была с этим Карлом Ломминсом, похожим на хорька?

Сани отмахнулась:

— Плохо же ты обо мне думаешь! А сейчас не перебивай — мне нужно сказать тебе что-то важное. Если я соглашалась на близкие отношения, то только с тем, кто мне нравился. Я считала, что нас связывают взаимное уважение и взаимные обязательства. Этому меня научили вы — ты и мама.

— Хочешь сказать, мне не нужно беспокоиться по поводу твоих отношений с Джеем-Ти?

— Нет, я не прошу тебя не беспокоиться. Но я не могу сказать, что Джей-Ти мне нравится.

— Тогда почему…

— Я в него влюблена.

Уильям посмотрел дочери в глаза. Если мужчина на всю жизнь сохраняет глубокое чувство к одной избраннице, он умеет распознать все признаки влюбленности. Пора смириться с тем, что те же признаки заметны и на лице дочери — с той секунды, как он увидел ее на пороге.

— Ну и что?

— Что? — вызывающе спросила она.

— Что ты намерена делать?

— Я намерена выйти за него замуж. — Собственные слова удивили Санни — она даже рассмеялась. Вот, оказывается, до чего все просто! — Он еще ничего не знает, потому что я сама только что разобралась в себе. Когда он соберется возвращаться на Восток, я поеду с ним.

— А если он против?

Подбородок Санни взлетел вверх.

— Пусть привыкает!

— По-моему, трудность в том, что ты слишком похожа на меня.

Она обняла отца за шею:

— Плохо, что придется жить так далеко от вас. Но он — именно тот, кто мне нужен.

— Если он сделает тебя счастливой — да, конечно. — Уильям отстранил дочь. — Пусть только попробует не оправдать наше доверие!

— А я не оставлю ему другого выхода.

— Тебе понравится. — Санни долго искала место для парковки и наконец остановилась перед ярко освещенной вывеской «Клуб Рандеву». Джейкоб с сомнением разглядывал мигающие огни. Она похлопала его по руке. — Ты уж мне поверь, приятель, нам нужно развеяться.

— Раз ты так говоришь…

— Да. И потом, если окажется, что ты не умеешь танцевать, я сразу тебя брошу, и мы сэкономим кучу времени. — Она только рассмеялась, когда он ущипнул ее за ухо. — И потом, ты мой должник.

— Это еще почему?

Санни опустила солнцезащитный щиток и посмотрелась в зеркальце. Потом порывисто выхватила из сумки ярко-красную помаду и мазнула по губам.

— Потому что, если бы я так быстро не соображала, ты бы до сих пор ужинал в доме моих родителей!

— Твои родители мне понравились.

Растрогавшись, она поцеловала его в щеку.

Размазанный красный отпечаток кое-как стерла пальцем.

— Ты меня испачкала!

— Не дергайся, — посоветовала она, вытирая ему щеку. — Я почти закончила. — Довольная, она убрала тюбик с помадой в сумку. — Я знаю, что мои родители тебе понравились. Я тоже их люблю. Но в доме у Уилла и Каро тебя не угостят ни начос, ни коктейлем «Маргарита»! — Она заговорщически понизила голос и зашептала: — Моя мама готовит сама!

Он в недоумении потер щеку.

— А что, в вашем штате это считается преступлением?

— Она готовит очень своеобразно. Например, фондю с ростками люцерны…

— А-а-а… — Едва представив себе подобное блюдо, Джейкоб решил, что предпочитает острую пищу — они с Санни только что побывали в мексиканском ресторане. — Да, наверное, я действительно твой должник.

— Ага, ты мне жизнью обязан, — согласилась Санни. Открыв дверцу, она скользнула в узкий проход между своей и соседней машинами. Над ней плясали неоновые огни, отчего она выглядела по-особенному женственной и очень сексуальной. — После того как мы провели две недели на лоне природы, я поняла, что умираю без живой музыки — чем громче, тем лучше, без плотной толпы народу и клубов табачного дыма.

— Райская обстановка! — Джейкоб с большим трудом выбрался из машины. — Санни, мне не по себе оттого, что ты тратишь на меня свою валюту.

Она смерила его изумленно-озадаченным взглядом. Что за странное выражение?

— Валюту тратят, когда едут за границу. А дома я просто трачу деньги.

— Все равно. Мне-то сейчас нечего тратить.

Санни вздохнула. Очень жаль, что такому блестящему и преданному делу ученому так мало платят.

— Не волнуйся. — Сама Санни начала считать деньги только после того, как поселилась отдельно от родителей, зато и в экономике немало преуспела. — Вот приеду я к тебе в Филадельфию, и ты мне за все заплатишь!

— Поговорим об этом позже. — Ему нужно было сменить тему, и подходящая подвернулась тут же. — Хотел спросить, как называется то, что на тебе надето.

Санни опустила голову и задумчиво оглядела свое короткое красное кожаное платье без бретелек. Сверху платья она накинула теплую куртку.

— Платьице-секси. — Она медленно провела языком по губам. — А ты бы как его назвал?

— Об этом мы тоже поговорим позже.

Взяв его под руку, она уверенно зашагала по разбитому тротуару. Облегающая кожа не защищала от ветра, но приятно надеть что-то, кроме джинсов. И еще приятнее подмечать, как часто Джейкоб косится на ее ноги.

Холод был забыт, когда она распахнула дверь и их окатило волной тепла. Музыка была такой громкой, что казалась осязаемой.

— Ах… цивилизация!

Он видел лишь полутемный зал, время от времени освещаемый вспышками света. Музыка сразу заводила: пульсировали басы, завывали духовые. Пахло табаком и спиртным, потом и духами. Помимо громкой музыки, в зале слышался несмолкаемый гул голосов и взрывы смеха.

Пока он осваивался, она ловко передала их куртки гардеробщику, а номерок сунула в сумочку.

Она оказалась права. Ему действительно нужна не просто стимуляция нервных окончаний, не просто безымянная толпа, но и непосредственное знакомство с обществом XX века.