– Слуг в доме нет с того самого года, как в Иллии отменили рабство. Никто не нанимается сюда. Боятся. Раз в неделю приходят две пожилые женщины, делают уборку.

– Вот они в свой следующий приход обрадуются! – Дик широким жестом обвел разгромленный кабинет.

– Совру им что-нибудь… Жаль, что нам никто не поможет привести себя в порядок. Сейчас спрошу у Дэмиано, где у него лежит одежная щетка.

– Значит, он не умер? – вскинулся Дик.

– Живехонек. Нас слышит, только в беседу вступить не может. Если хотите ему что-то сказать – пожалуйста.

Сказать Бенцу хотелось многое. Злые, мстительные фразы так и кипели в горле. Дик открыл рот… и сразу его закрыл. Сейчас выяснять отношения с бывшим книготорговцем – все равно что избивать параличного.

– Я ему желаю терпения, – угрюмо бросил Дик. – Так что насчет одежной щетки?

– Юноша, – удивился демон, – вам даже не интересно, чем я собираюсь отблагодарить вас?

– Да ничего мне не надо… – Бенц подобрал свою шляпу и принялся поправлять покосившееся орлиное перо.

Дик не скромничал. Он действительно не хотел никаких подарков от нового знакомого. Кто их знает, этих демонов…

Тот, кто стал сеором Дэмиано, поднял руку, пошевелил пальцами – и по кабинету рассыпался звон колокольчиков.

– Что еще за представление? – насторожился Дик.

– Я дарю вам, юноша, три сна. Это особые сны, они не похожи на те, что приходят каждую ночь. Вы узнаете их, когда увидите, ошибиться будет нельзя…

– Эй, не надо мне никаких снов! – встревожился Бенц. – Уж если хотите меня отблагодарить, лучше позвольте взять на память кое-что из книжного собрания.

– В этом хламе есть что-то ценное? – изумился демон. – Да берите, пожалуйста! Но сны уже подарены, я их забрать назад не смогу.

И добавил, не удержавшись, с мальчишеской интонацией:

– Но как же, как вы могли противостоять мне?!

– С детства упражнял силу воли! – соврал Бенц.

* * *

Дик нежно погладил кончиками пальцев темно-бурый переплет.

Правильно он тогда поступил. Слова демона про какие-то сны оказались болтовней. А лоция – вот она…

– Я же сказал, что ты будешь летать! – шепнул он нежно.

Лоция не ответила.

Бенц вздохнул. Еще неизвестно, будет ли она летать… и сам Дик, и его команда…

Эх, где достать двенадцать коронетов?

Заботы и тревоги разом обрушились на молодого капитана, сдавили горло, навалились на плечи.

Как же он устал!

А ведь есть в Порт-о-Ранго дом, где Бенц может забыть всю круговерть. Дом, где его поприветствует добрый, нежный голосок. Где маленькая ручка, скользнув по лицу Дика, смахнет все горести и подарит надежду…

Скорее туда, скорее!..

Убирая лоцию в сундучок, Дик улыбался…

Окажись в этой скромной, но чистенькой комнате художник, он бы пришел в восторг от очаровательного сюжета: три хорошенькие девичьи головки – русая, рыжая и черноволосая – озабоченно склонились над стоящей на подоконнике клеткой, в которой сидел нахохлившийся чижик.

– Может, съел что-то не то?

– Что «не то»? Как сказал продавец: овес и конопляное семя.

– А если он другое что нашел?

– Ой, ну, ты дуреха! Он что, слетал в «Развеселую пляску» и там наклюкался? Что он в клетке мог найти?

– Девочки, какой он грустный… как его жалко…

И тут в разговор ворвалось бодрое замечание:

– Да облопался он конопляным семенем, ваш орел!

Все три хозяйки «орла» разом обернулись к двери, где на пороге, ухмыляясь, стоял Дик Бенц.

Русоволосая Кэти всплеснула руками, зарделась. Но подруги, с которыми молоденькая швея делила этот крошечный домик, отнюдь не пришли в восторг от появления Бенца, которого считали легкомысленным бродягой. Сам и медяка не стоит – а вскружил голову бедняжке Кэти!

– Сударь, – недовольно сказала джермийка Марта, поправляя рыжую корону-косу, – вас в детстве учили, что надо стучаться, прежде чем войти?

Дик сорвал с головы шляпу и торжественно раскланялся перед Мартой, как перед королевой, махнув шляпой у подола ее платья по чистому дощатому полу:

– Сударыня, если вы не простите мою невоспитанность, мне придется в отчаянии удалиться в Хэдданские горы, жить в медвежьей берлоге и питаться сосновой корой.

– Эти вечные дурацкие шуточки… – начала было Марта, отнюдь не растроганная. Но Росита, смуглая востроглазая спандийка, перебила подругу:

– Ой, Марта, ну, что ты всегда… Он же про чижика что-то говорил! Сударь, вы раньше держали чижиков? Вы знаете, отчего они болеют?

Чижиков Дик не держал. Но друг его детства Жанно Свистун, сын метельщика, промышлял ловлей птиц, обучением их разным мелодиям и продажей барышням и дамам. От Жанно Дик наслушался всякой всячины о повадках птиц, а потому ответил уверенно:

– Для чижей конопляное семя – еда полезная, но уж больно сытная. Держать чижа на конопляном семени – все равно что вас, барышни, кормить только жирным мясом.

– Фу! – дружно, в один голос отозвались девушки.

Дик скрыл усмешку.

Наверняка любая из этих милых швей с удовольствием смолотила бы миску каши с жирной мясной подливкой или бутерброд с ароматной джермийской колбасой. Но признаться в этом в присутствии мужчины было немыслимо. Перед мужским взором девицы всех сословий (ну, кроме крестьянок) стремились предстать воздушными созданиями, которые разве что яблочко рассеянно пожуют или конфетку скушают.

– Сколько в день корму ему даете? – строго спросил Дик.

– Сколько он захочет! – гордо ответила Росита. – Мы следим, чтобы кормушка была доверху полна.

– Поздравляю. Обкормили птицу. Ему в день надо еды – маленькую ложку. И дали б вы ему морковки…

– Что? – хором изумились три швеи.

– Морковки. Натрите на терке и смешайте с сухарной крошкой. Вареное яйцо еще…

– Это можно… – задумчиво сдвинула Марта широкие рыжеватые брови.

– А почему он не пьет? – спросила Росита строго, словно это Бенц подучил чижика привередничать.

– Как – не пьет?

– А так. Мы ему старую солонку с водой поставили, так он ее опрокидывает!

– А! – осенило Дика. – Это он купаться хочет! Поставьте блюдце с водой – увидите, как он развеселится.