Совсем недавно Риччи был здесь.

Прежде ей не пришлось оказаться именно в этом терминале, и сын опередил ее. Ее маленький мальчик побывал здесь до нее и увидел то, чего она еще не видела. Эмма оглядывалась по сторонам, пытаясь смотреть на окружающее его глазами. Может, вот эту дверь, через которую они только что прошли, она видела на пленке? А за этой стойкой, возможно, прошли регистрацию фальшивые родители Риччи? А вот три девушки в темно-синей форме… Не одна ли из них видела Риччи в тот день, а потом, вспомнив, позвонила в полицию? Проснулся ли он во время полета или так и проспал всю дорогу? Как ему понравился самолет? Не расплакался ли он? Или, наоборот, пришел в восторг? Или испугался?

Эмма испытала невероятное облегчение, когда самолет наконец поднялся в воздух… и полиция не взяла его штурмом. Женщина, сидевшая рядом с ней, во время демонстрации спасательных приспособлений пристраивала резиновую подушку у себя на шее, после чего до самого подбородка укуталась в шаль из тонкой шерсти. Сейчас глаза соседки были закрыты, а голова покачивалась на надувной подушке в такт рывкам самолета, попавшего в турбулентный поток. Похоже, она уже крепко спала. Рейф сидел за несколько рядов впереди.

Почему-то Эмме вдруг вспомнился отпуск в Греции пять лет назад. Они отправились туда вчетвером: она, Карен, Джоанна и Клэр Бернс. Остановились в роскошных апартаментах, за окнами которых в корзинах висели настоящие розовые цветы. У Эммы завязался скоротечный курортный роман с назойливым студентом инженерного факультета из Ванкувера, которого звали Вернон. Как-то после обеда они отправились поплавать с масками и дыхательными трубками, и двое греческих рыбаков подвезли их на берег на своей лодке. Они тогда изрядно повеселились.

Эмма прижалась лбом к прохладному стеклу иллюминатора, глядя на сверкающие в лучах солнца груды белоснежных облаков.

Мы такие маленькие… Такие маленькие, и никого это не волнует…

Что она будет делать, когда найдет малыша? Но она не хотела загадывать, что будет после того, как она увидит его и убедится, что это действительно Риччи. Держат ли его по-прежнему в этом местечке Сен-Бурден? Скорее всего, его похитители перепугались насмерть, когда явилась полиция и начала задавать вопросы. А что, если они продали Риччи или…

Нет. Нет! Она не должна думать об этом. Рейф сказал, что Антония наверняка хотела оставить Риччи у себя. Он, несомненно, пришелся ей по душе, и она собиралась воспитать его как собственного сына.

И Риччи она тоже понравилась.

Очень понравилась, откровенно говоря.

Он даже не захотел вернуться к Эмме на руки.

Вы не должны давать ему так много сладкого…

Эмма крепко зажмурилась. Как она смеет! Как смеет эта женщина указывать Эмме, как ей обращаться с собственным сыном! С другой стороны, разве это не свидетельствует о том, что она намеревалась взять Риччи под свою опеку? И не причинить ему вреда. Господи, какой же хитроумный план она разработала и осуществила! Интересно, неужели она всерьез рассчитывала, что это благополучно сойдет ей с рук? Что она просто украдет чужого ребенка и сделает вид, что он — ее собственный?

* * *

В отличие от Англии, Бержерак купался в солнечных лучах. Аэропорт, светлое здание из сборных элементов, поразительно напоминал самый обычный сарай для садовых инструментов. Эмма спускалась по трапу самолета, жадно вдыхая теплый, незнакомый воздух. Деревья, трава и небо даже по цвету отличались от тех, к каким она привыкла в Англии. Эмме показалось, что она смотрит на окружающий мир сквозь очки с увеличительными желто-зелеными стеклами. Внутри сарая пассажиры устроили маленькое столпотворение у багажного конвейера. Казалось, все одеты совершенно одинаково: сандалии, шорты или свободные брюки псевдоармейского образца с большими карманами на боках и завязанные на талии теплые свитера и толстовки. Вокруг изъяснялись преимущественно на английском.

— Джереми, ты положил в чемодан теннисные туфли Джорджа?

— Мамочка, скажи Эмили, пусть она не сует свои вещи в мою сумку!

У Эммы и Рейфа багажа, помимо ручной клади, не было, поэтому они благополучно обошли толпу стороной. Они сразу же направились к стойкам паспортного контроля, где мужчина в круглой шляпе лениво махнул рукой, показывая, чтобы они проходили.

— Как вы полагаете, отсюда в Сен-Бурден ходит автобус? — спросила Эмма, оглядываясь.

— Сомневаюсь, — откликнулся Рейф, — но, думаю, нам стоит взять напрокат машину.

— Ваши водительские права, мадам, — попросил мужчина за стойкой проката автомобилей. У него были усики, совсем как у детектива Хилла.

Эмма растерялась.

— Я не думала, что они понадобятся…

— Все нормально. — Рейф протянул мужчине ламинированную карточку. — Я захватил свои.

Эмма принялась рыться в кошельке в поисках евро. По номиналу они равны фунтам или меньше? Ей оставалось только надеяться, что она взяла с собой достаточно, чтобы взять машину напрокат. Собственно, она даже не задумывалась над тем, как они доберутся до места, где держат Риччи.

— Я сам возьму машину, — остановил ее Рейф. — Вы заплатили за билеты на самолет, помните?

— Я не могу позволить вам…

— Берегите свои деньги. Пожалуйста! Ведь неизвестно, сколько и когда может вам понадобиться.

Когда с бумажной волокитой было покончено, мужчина за стойкой сообщил:

— Стоянка слева от выхода из аэропорта.

Парковочная стоянка оказалась во власти пыли и тишины. С выгоревшего до белизны неба лились солнечные лучи, отражаясь от хромированных деталей и поверхностей. Место под номером В5 занимал серебристый «пежо» хэтчбек. В машине стоял одуряющий запах разогретой автомобильной мастики и резины. Рейф расстелил на коленях карту, которой их снабдил мужчина из проката. К несчастью, она была крупномасштабной, и Бержерак оказался самым маленьким городком, отмеченным на ней. Понять, в какую сторону ехать, чтобы попасть в совсем уж микроскопическую деревушку Сен-Бурден, было решительно невозможно.

— Мне следовало захватить с собой настоящую карту. — Эмма ругала себя последними словами. О чем она вообще думала? Неужели не могла предусмотреть такую простую вещь?

— Сейчас мы купим что-нибудь более подходящее, не волнуйтесь, — успокоил ее Рейф. Он выглянул в окошко. — Смотрите, центр города в той стороне. Пять километров.

«Пежо» вздрогнул и со скрипом прыгнул вперед, отбросив Эмму на спинку сиденья.

— Прошу прощения, — поспешил извиниться Рейф, орудуя рычагом переключения передач. — Эта чертова штуковина все время заедает.

Городишко Бержерак имел сугубо функциональный вид. Вдоль шоссе тянулись ряды светлых, квадратных и приземистых домишек с забранными жалюзи окнами. Некоторые отчаянно нуждались в покраске. По дороге им попались несколько магазинов, но сказать, открыты они или закрыты, не представлялось возможным, поскольку ни единого покупателя в них не было. На площади ветер трепал навес над кафе, под которым на тротуаре в поисках тени приткнулись несколько красных пластмассовых столов и стульев. Вокруг не было ни души. Да уж, это явно не Париж.