— Привет, — буркнула Мэгги, садясь на стул.

— Мэгги! — дружелюбно пропел Генри, подлетая к столику и не давая Грею открыть рта. — Что тебе принести?

— Кофе. Черный… — почему-то ляпнула Мэгги, хотя всегда пила с молоком и сахаром.

— Какое-нибудь пирожное?

— Маффин. На сахарозаменителе. — Мэгги решила быть последовательной.

— Шоколадный, лимонный или морковный? — уточнил Генри.

У Мэгги словно пропал дар речи: вести столь длинный и содержательный диалог оказалось довольно трудно.

— Э… лимонный.

Теперь затея с тугими кудрями казалась ей невероятно нелепой, точно такой же, как жалкие попытки заказать себе кофе с маффином. Разве можно выглядеть независимой и гламурной, если с трудом увязываешь слова в предложения?

Генри испарился, и Грей с Мэгги уставились друг на друга.

— Ну? — спросила она с неприязнью.

— Я рад, что ты все-таки пришла, — тихо сказал Грей, на лице которого было написано нечеловеческое смирение. — Я скучал по тебе. Ты даже не представляешь, как сильно я скучал! — Внезапно он перегнулся через стол и схватил ее за руку.

Мэгги подпрыгнула на месте, отдергивая пальцы.

— Прости, я поторопился, — пробормотал Грей.

— Это точно.

Они помолчали.

— Как поживаешь? — наконец выдавил Грей.

— Нормально.

— По тебе не скажешь.

— О, спасибо за откровенность, — скривилась Мэгги.

— Я не в том смысле… «Нормально» — дурацкое слово. Ты потрясающе выглядишь — значит, у тебя все отлично, а не просто нормально. — Он снова потянулся к ее руке, однако вовремя остановился. — То есть… ты всегда потрясающе выглядишь.

— А я уж было решила, что тебе больше по душе блондинки с буферами, — выпалила Мэгги прежде, чем прикусила язык. В ее словах сквозили горечь и боль, а Грею не следовало знать, как гадко у нее на душе.

Генри выбрал именно этот момент, чтобы возникнуть рядом с чашкой кофе и маффином. Однако если он и слышал фразу Мэгги, то притворился совершенно глухим.

— Знаешь, Генри, я передумала. Этому кофе не помешает большая шапка из взбитых сливок.

— Сию минуту. — Генри улыбнулся и снова исчез. Видимо, за тридцать пять лет работы в кафе он привык к тому, как легко женщины меняют свое мнение.

— Мне вовсе не нравятся блондинки, — с нажимом произнес Грей. — Я предпочитаю рыжих с яркими синими глазами, которые преследуют меня даже во сне.

— О, Грей, перестань! Не вешай мне лапшу на уши. Нравятся тебе блондинки или нет, ты все равно тащишь их в постель. И что бы ты сейчас ни сказал, сделанного не воротишь.

— Знаю.

— Давай лучше решим, как поступить с квартирой, — добавила Мэгги. Это был хороший ход, этакий удар под дых, грозивший нокаутом. Она не желала больше быть плаксой Мэгги, готовой терпеть унижения ради любви эгоиста!

— Я приехал не для того, чтобы делить жилье. Вернись домой, и с квартирой ничего не придется делать.

— Да? Я уехала неделю назад, а ты только сейчас притащился со своей благородной миссией! Ты торопился вернуть меня? — раздраженно ответила Мэгги.

— Я дал тебе время подумать, успокоиться, — признался Грей, глядя на нее с собачьей преданностью.

— Успокоиться? Подумать? Да о чем здесь можно думать? Ты предал меня! Вытер об меня ноги! — не выдержала Мэгги. — Я всем сердцем любила тебя, пять лет верила тебе словно самой себе, а ты растоптал мои чувства, затащив в постель какую-то шлюшку. И ты предлагаешь мне успокоиться, подумать и… может быть, простить тебя?

— Мэгги, я очень сожалею о том, что сделал. — Грей одарил ее улыбкой, которая сводила с ума всех женщин.

Мэгги почувствовала, как в животе стало горячо, и обругала себя за слабость. Она пришла в кафе не для того, чтобы вновь подпадать под обаяние Грея, а для того, чтобы сказать ему об окончательном разрыве отношений.

Генри вновь принес кофе.

— Ты в порядке, детка? — спросил он у Мэгги. Видимо, не сдержался, увидев, какое у нее расстроенное лицо.

— Да, вполне, спасибо за беспокойство.

Генри посмотрел на обоих, улыбнулся и пошел на кухню.

— У тебя есть полное право злиться на меня, — продолжал Грей, словно их и не прерывали. — И я не знаю, как исправить ситуацию, хотя, видит Бог, я готов на все, чтобы вернуть твое доверие. — Он поколебался. — Та сцена, свидетельницей которой ты стала… это было в первый раз, клянусь! Знаю, ты не веришь, но это правда. Это был единичный случай, и я ругаю себя за это. Понимаю, простить такое нелегко, но я хочу, чтобы ты хотя бы попыталась, Мэгги. Ведь нас столько связывает. Я не хочу, чтобы мы так вот запросто отказались от этого.

— Это не я отказалась! — задыхаясь от бешенства, прошептала Мэгги. — Это ты отказался от нас, от наших отношений, от всего, что у нас было!

Они смотрели друг на друга, как пара гладиаторов в центре Колизея: один готовый атаковать, а другой — защищаться.

И вновь Мэгги припомнился тот момент, когда Грей столь цинично рассуждал о свадьбе Шоны и Пола. Журналы твердили, что для современной девушки совсем не зазорно спросить давнего бойфренда, не пора ли им пожениться, если ситуация никак не сдвинется с мертвой точки. Она, Мэгги, была, по-видимому, совершенно несовременной. Она не заговаривала с Греем о развитии их отношений, а всего лишь позволила себе восхититься чужой свадьбой.

Быть может, она напрасно молчала так долго?

— Почему ты не делал мне предложение? — неожиданно спросила она. — Я хотела, чтобы мы поженились. А ты знал об этом, но всячески избегал этой темы.

— Я… э-э… — Наверное, впервые в жизни доктор Грей Стэнли не нашелся с ответом.

Мэгги пристально смотрела на него. Она читала мысли на его лице словно открытую книгу. И внезапно ей стало ясно: дело не в том, что Грей ей изменял — возможно, тот инцидент с блондинкой действительно был единственным, — а в том, что он вовсе не собирался на ней жениться.

— Ты не хотел жениться, да? — спросила она, глядя на свой кофе. Смотреть на Грея стало невыносимо.

— Да, — тихо ответил он. — Это правда, я не хотел жениться. Мне казалось, у нас уже есть все, что нужно для счастья, а брак может все испортить. Зачем чинить то, что и не думало ломаться?

— Теперь сломалось. И это твоя вина.

Он поник головой.

— Ты не представляешь, как мне жаль, Мэгги. Я так скучаю, мне так плохо без тебя. Вернись ко мне, милая! Я не должен был тебя отпускать в то утро. Все твердят, что я идиот, и они правы. Ты и так была слишком хороша для меня, а я все испортил! Кретин! — Грей невесело усмехнулся.

Мэгги ощутила удовлетворение, что кто-то из их общих друзей сказал Грею, что он идиот.