дороже. Но Сабельянов — безумец, мания им овладевшая уже не позволит свернуть в сторону. Так что он придет, обязательно придет. Но изобретет какой-нибудь выверт, чтобы нас отвлечь.

— Он ведь может убить где угодно, как прежде делал, а потом приедет сюда на телеге и, не останавливаясь, сбросит мертвяка у входа, — предположил Вятцев.

— Мы тогда в погоню поскачем, — азартно воскликнул Митя. — Я коней раздобуду, верхом любой экипаж нагоним.

— Да, скакуны не помешают, — согласился сыщик. — Но тело своей жертвы Ираклий подтащит прямо к быкам. Для него это уникальная возможность усилить ритуал. Представляю, как он затрясся от радостного возбуждения, когда увидел статую. Больной разум способен разглядеть в этом не просто совпадение, а перст судьбы. Доказательство того, что выбран правильный путь и заветная цель близка.

— Разве смерть старого горца не прервала цепь жертвоприношений по Зодьяку? — спросил доктор. — Ведь теперь некому делать татуировки на голове убийцы.

— Кровавые рисунки — это не часть древнего обряда. Ираклий украшал лысину из сентиментальных чувств. Хотел, чтобы загубленные души разделили с ним бессмертие. Так он сам говорил. К тому же найти нового подручного труда не составит. В нашей славной империи нет недостатка в людях, которые удавятся за копейку, а каждый второй из них за ту же копейку способен мать родную удавить.

— А если Сабельянов и вправду не один нагрянет? — покачал головой Митя. — Может все-таки привести взвод полицейских с ружьями?

— Присутствие целого взвода мы скрыть вряд ли сможем. Будет не засада, а карнавал. Справимся вдвоем.

— Втроем! — в голосе хирурга звучала обида.

— Разумеется, втроем. Этот дом отлично подходит для засады. Все окна решетками забраны. По обе стороны — фабричный забор, а за ним бродят охранники с берданками и еще дюжину злющих собак выпускают на ночь. Пройти можно только через парадную дверь. Здесь мы его и встретим.

Лакей вернулся и затараторил:

— Кирилл Афанасьевич велел передать, что нонеча не готов к приему делегациев. Засим просит подняться в кабинет токмо одного, а прочим подать чаю. С сушками.

— Ежели с сушками, то я остаюсь! — Митя, слегка захмелевший от пива, говорил громко и развязно. — А вы, Вятцев, я смотрю, в больницу уже не спешите?

— Ах да, верно! — спохватился тот. — Поеду, гос-спода. Но вы уж сообщите потом, что за ловушка для убийцы готовится. Заезжайте вечером ко мне, в покойницкую…

— Нет, уж лучше вы к нам! — захохотал почтмейстер.

Мармеладов молча пожал руку доктора и вышел вслед за слугой.

Вскоре он убедился, что фабрикант отказал в приеме не из-за присущей всем купцам спеси, наоборот, о гостях заботился. В тесном кабинете троим посетителям не хватило бы места, а комфорт мануфактур-советник ценил больше всего на свете. Сам он сидел в широком и мягком кресле, одетый домашний сюртук из стеганой фланели. Макушку грела курительная шапочка, с двумя кистями. На столе перед ним сгрудились разноцветные осколки посуды и печных изразцов, переломленные пополам глиняные трубки и обезглавленные статуэтки. Гребенщиков брал черепки по очереди педантично осматривал сколы под увеличительным стеклом. После чего большую часть бросал в огромный короб, где они с громким дребезгом превращались в хаотичное крошево. Но те фрагменты, что заинтересовали, откладывал на широкий лист плотной бумаги.

— Чем эти, избранные, лучше остальных? — спросил Мармеладов.

— Лучше? Наоборот, хуже. Эти, — фабрикант похлопал по мусорному коробу, — хоть бьются естественно. А эти — аномалия. Тут налицо ошибки: либо глины пожадничали, либо рано с обжига сняли… Еще один такой кусок найду и устрою бригадиру выволочку. Я ведь в цех прихожу без упреждения, хватаю все, что под руку попадется. И нещадно бью…

— Бригадира?

— Зачем бригадира? Товар. Вы еще, пожалуй, решите, что я самодур. А у меня продукт и без того хрупкий, поэтому выбраковки не потерплю! Вот, хочу котиков в продажу запустить, но шеи слабые. Чуть что — хрусть и пополам, — он повертел отколотую голову с острыми ушками и зелеными глазами. — Как думаете, станут котиков покупать?

— Мещанки любят котиков, — пожал плечами сыщик.

— А купчихи, будто, не любят? А дворянки? Все любят котиков. По рублю с полтиной поставлю.

— Дорого. Живых-то можно бесплатно набрать в любой подворотне.

— Живого кормить надо. Дороже выйдет.

— Зато котейка свернется в клубок у хозяйки на коленях, помурлычет…

— Ваша правда. Но ежели баба живого котейку любит наглаживать, так она вернее фаянсового купит. Ставлю по два рубля! Только шею сперва укрепим, — Гребенщиков швырнул осколки в короб и отряхнул ладони. — Но вы ведь не про живность мяукающую пришли беседовать. Чего же надобно?

Мармеладов описал события последних месяцев, не упоминая Зодияк, чтоб не тратить время на лишние объяснения. Да и поверить в мистическую подоплеку человеку стороннему, не пережившему приключений, выпавших на долю сыщика и его друзей, будет непросто. Того и гляди, самого рассказчика примет за сумасшедшего… В кратком изложении Сабельянов предстал злодеем, который убивает людей в определенных местах под влиянием странной мономании.

— …Вот так адрес ваш и обнаружили. Надо закрыть фабрику на три дня, с седьмого по девятое. Отнеситесь со всей серьезностью к этим словам. Мы имеем дело с одержимым.

Фабрикант выслушал внимательно и даже заинтересованно, но потом нарочито зевнул и сказал блеклым голосом:

— История занимательная, да… Но как она меня-то касается?

— А вы когда родились?

— На Николу-зимнего.

— Тогда лично вам угрозы нет. Убийца выберет одного из рабочих, если они прежде не покинут фабрику. Смерть эта будет на вашей совести.

— Вы совесть мою не вмешивайте. Лучше расставьте на те самые три дня полицию вокруг моего дома. Цепью!

— Не выйдет, Кирилл Афанасьевич! Преступник умнее всей полиции вместе взятой, а сверх того, коварен и изворотлив. Порой я ставлю себя на место обычного убийцы и могу понять его мысли, предугадать дальнейшие действия. А с этим изощренным гадом так не получается! Если сделать по-вашему, Сабельянов увидит оцепление вокруг дома и ускользнет, да еще непременно каверзу учинит. Нет, его надо взять хитростью.

— Господин Мармеладов, я вам как на духу скажу: все эти ваши погони, ловушки, ой, ай, держи-хватай… Мне это ни к чему. Мальчишки пусть тешатся, играют в «казаков и разбойников».