Однако что это за дрянь такая? Зиг считает, что допинг. Эта подозрительная жидкость должна придать сил, чтобы уверенно следовать за подготовленным воином, получившим к тому же особые физические свойства. Глядя на странных зеленокожих существ, не очень-то верится в чудодейственную силу снадобья…

Парень ощутил легкий, но чувствительный толчок в спину.

— Пей, тебе говорят! — тихо приказал Зигфрид.

Книжник неуверенно поглядел на друзей, на старого жреца. Поднес чашу ко рту, коснулся губами жидкости. Ничего более мерзкого на вкус он не пробовал. Наверное, все его ощущения мигом отразились на лице, потому как Зигфрид настойчиво приподнял дно чаши и буквально влил в глотку парню изрядный глоток зелья.

«Эликсир» шибанул разом по всем органам чувств, болезненно отозвавшись в голове. Едва не выронив чашу, Книжник рухнул на колени: его мутило. Вест выхватил сосуд из рук парня и передал Хельге. История повторилась. Теперь рядом с семинаристом скрючилась несчастная девушка.

— Отрава… — хрипел Книжник. Язык распух от тяжелого маслянистого привкуса. Казалось, сил не только не прибавилось, но куда-то исчезли последние.

— Потерпите чуток, — сказал Зигфрид. — Пусть всосется.

Что характерно, сам он из чаши пить не стал. Передал ее старцу и обратился к Шипу:

— Ну что ж, ведите!

Книжник с трудом поднялся, помог встать Хельге. Поплелся вслед за быстро уходящим родом. Через несколько шагов стало легче — теперь он мог помогать двигаться Хельге. Но вскоре и та отказалась от помощи: в ногах появилась легкость, голова прояснилась.

— Неужто действует? — удивленно произнес Книжник.

Зигфрид усмехнулся, глядя на спутников, сказал:

— Действовать будет дня три — надеюсь, что больше и не понадобится.

— А потом?

— Потом будет больно, — честно сказал Зигфрид. — Ломать будет конкретно. Вспомнишь всю свою быстроту и лихость.

— Потому-то ты и не стал пить этот «эликсир»?

— Мне-то куда дальше «прокачиваться» после «капсулы смерти»? И без того себя сдерживаю, чтобы ненароком кости не треснули…

Книжника вдруг осенило:

— А не оттого ли и жизнь быстрее течет у этих «лесных братьев», что они сами подгоняют ее этим зельем?

— Не думал об этом. Возможно. Полагаю, один глоток не отнимет у тебя годы.

— А я готов отдать и полжизни, — решительно сказал Книжник. — Лишь бы все у нас получилось. Лишь бы Кремль выстоял, да девочка уцелела…

Они быстро пробирались по зарослям. Чем дальше, тем легче было идти. Ноги сами несли послушное тело, и хотелось еще сильнее ускорить бег. Зелень по сторонам неслась все быстрее, едва успевая отдергивать подвижные ветви. Теперь эта гонка уже не казалась изнурительным испытанием — это была сама жизнь…

На берег они вылетели внезапно. Только что вокруг была плотная чаща, теперь впереди расстилалась темная гладь. Ветви расступились, показав воду. Берега как такового не было — джунгли будто ныряли в реку и выныривали на другой стороне, оставляя не более десяти шагов чистой воды. Стволы и лианы торчали прямо из воды, под поверхностью медленно проплывали какие-то подозрительные тени.

Заряд бодрости, полученный от зелья лесных людей, так и подстегивал броситься вперед. Но даже местные вели себя осмотрительно: в воду не полезли, огляделись — и стали карабкаться на какой-то длинный и тонкий ствол. Дерево было не просто большим — оно торчало над джунглями какой-то невероятной антенной. Ствол не выдержал веса пяти крепких фигур, поддался с треском, изгибаясь. И вскоре его верхушка с густым веером листьев коснулась противоположного берега. Тонкие живые стебли лиан натянулись, став подобием поручней. Надо думать, такая технология была здесь отработана. Зигфрид первым вступил на зыбкий «мост» и дал знак остальным.

Книжник смотрел под ноги, наблюдая, как бурлит вода, кишащая невидимой отсюда живностью, и чувствовал, как за ними следует под водой что-то крупное, ожидая, когда кто-нибудь оступится и свалится в воду. Страха не было: зелье людей леса наделило избыточным зарядом оптимизма, добавило сил в конечности и уверенности в движения.

Они быстро добрались до противоположного берега, успев заметить, как вынырнул и снова исчез в мутной воде огромный плавник. Еще несколько минут стремительного бега — и род остановился. Книжник прикинул, ориентируясь на въевшуюся в память схему города. Где-то неподалеку, поглощенная джунглями, должна располагаться станция метро «Октябрьская». Вот эта широкая, будто вспаханная гигантским плугом борозда — некогда улица Большая Якиманка. Когда-то здесь от души отбомбились американские беспилотники, прикрывавшие наступление биороботов. Поразительно: в десяти метрах от опушки кишащих жизнью джунглей — мертвая пустыня.

— Все, — сказал лидер рода. — Мы выполнили свое обещание — поделились эликсиром и проводили вас через лес.

— Спасибо. Шип, — сказал Зигфрид, — я твой должник.

— Теперь дело за тобой, — сказал человек леса. — Мы ждем, что переход вновь откроется, и Кольцо перестанет убивать джунгли.

— Мы постараемся, — не удержался Книжник, совсем забыв, что Шип не воспринимает его как собеседника.

Но неожиданно глава рода посмотрел на него и сказал:

— Мы верим тебе, человек машины.

Только в привычной городской обстановке стал ясен полный эффект от мощного допинга людей леса. Книжник и представить себе не мог, что когда-то будет так ловко перемахивать через груды камней и проломы в грунте, с ходу взлетать на высокие стены и бесстрашно прыгать с трехметровой высоты. С этим небывалым ощущением силы и ловкости былые препятствия просто переставали быть настоящей преградой. Дыхание стало глубже и чаще, но он больше не задыхался от бега, как больной доходяга. Сердце билось ровно и мощно — будто поставили новое. Еще подумалось: «Вот бы кремлевской дружине такое средство! Никакие муты тогда не страшны!» Конечно, это говорила эйфория: кремлевский дружинник безо всякого допинга уделает его на полосе препятствий. Не говоря уже о несомненном вреде регулярного приема столь активного средства.

Так или иначе, они стремительно продвигались вперед, причем семинарист и девушка теперь плотно держались за Зигфридом. Наконец все трое стали хорошо сплоченной боевой группой.

Проблемы начались, едва пересекли Большую Ордынку. В глаза сразу бросился пустынный, почти лунный пейзаж впереди. На площади, равной четырем-пяти стадионам, здания были не просто разрушены — они обратились в крошево. Характерно, что на этом почти ровном поле измельченного камня за двести лет не закрепилось никакой растительности. Лишь торчали, как гнилые грибы, искореженные остовы танков и потерявшие форму, оплывшие от невероятного жара корпуса био.

Книжник узнал это место, хоть и не мог его видеть прежде. Легендарный Котел, символ мужества и несгибаемой воли защитников города. Тогда, в самый апогей Последней Войны, роботы противника пошли на прорыв. Где-то здесь мощным ударом они преодолели укрепления Последнего Рубежа и подмяли под себя танковый полк, все еще державший оборону. Боевым машинам врага оставалось сделать последний рывок, чтобы поддержать второй бронированный клин, наступавший на Кремль с запада. У оборонявшихся не оставалось шансов. Тогда еще никто не знал, что на волоске висело существование самой человеческой цивилизации, самого людского рода.