а напитки крепкими до одури. Но я превозмог, даже без мата и физического насилия. Пристрастный допрос Терта (как назывался мой сопровождающий) и официанта (который хрен знает как назывался, да и не очень интересно), вылился в небольшой горшочек с ароматным мёдом. На аромат из моих недр чувствовалось что-то типа «ОМ-НО-МНО!» в исполнении одной мохнатой задницы, да и рот наполнился слюнфой. Но я превозмог.

В смысле, не сожрал весь горшочек мёда, чавкая и пуская слюни. А сожрал весь горшочек мёда без двух ложек, потраченных на напитки. И даже не чавкал в процессе, даже не обляпался! Чем продемонстрировал просто выдающуюся выдержку и безмерную культуру. Кстати, то ли по качеству кофе и какао были повыше земных аналогов (что вполне возможно), то ли качество вкусовых рецепторов териантропа соотвествующе превосходило обычные человеческие — чёрт знает. Но вкус напитков был таким, как будто я их впервые пробовал: до одури насыщенный, я даже почти впал в ступор (чего внутреннее завывание топтыгина насчёт «мё-о-о-од!» просто не дало).

— Перекусил, теперь можно и поспать, — довольно потянулся я.

— Почтенный видом, а как же? — вылупился на меня паренёк, торча из пасти половинкой колбаски.

— Крепко и сладко, — наставительно пояснил я. — Ладно, ты вообще — кто, парень?

— Я — десятник городской стражи Золотого, Ратый Терт, почтенный видом.

— А чего тебя воевода служкой называл?

— А я для него и благородных дружинников он и есть, почтенный видом.

И выдал парень такой расклад, что то ли такая синекура, специальная, то ли ещё что, но десяток городской стражи, причём под его началом (как бы) — курьеры и подай-принеси у воеводы и дружины. Не «слуги» в прямом смысле слова, но обслуживающий персонал. Коротко попечалился, что вот мол, подвигов нет, но даже самому непроницательному человеку было бы ясно — врал. И место «тёплое», подозреваю — и вполне доходное, с учётом «блааародства» обслуживаемых. И риска никакого, а реальная задача — связь между воеводой и дружинниками. Ну и, в моём случае, консультация, за которую, судя по алчному блеску глаз, Ратый явно рассчитывал получить мзду. Ну, посмотрим, может мзду, может пинка, по обстоятельствам или жопе, разумно заключил я.

А дальше перешли к делу, причём в первую очередь меня заинтересовали не бытовая и прикладная фигня — она от меня не убежит, даже если стараться будет. Вопросы вызывали «поединки» и «разные места» моей службы. Это, как бы, вещь поважнее, да и от того, какое количество сволочей и гадов будет пытаться нанести мне вред и ущерб (да и каким способом) — прямо зависит что, как и чего мне понадобится.

Насчёт поединков выходило так: сами поединки были, практиковались, были довольно слабо регламентированы. То есть никаких бьемся до: царапины, синяков, дырок умеренной тяжести — не было. Секунданты выходили ситуативной вещью: «видоки» могли быть, но как необязательный атрибут и с «публичным вызовом» (обычно за такое же, публичное оскорбление). При этом, причина «дерусь, потому что дерусь» — формально ничего не нарушала. Правда, были уклады, согласно которых было… ну скажем так, невежливо поединить толпой одного, использовать в поединке такой аксессуар, как дружинники и наёмники — этот аксессуар предполагалось использовать в вражде родов, или чтоб «голытьбу гонять». За нарушения вежливости могли запоединить до смерти, уже с оправданным нарушением вежливых правил — мол, и так явил себя «неблагородным», так что реверансы расточать смысла нет.

Это, скажем так, «общий уклад», ну и то, что корифейские законы в него не влезали, просто вносили дополнения в Золотом. А на деле выходила логичная ситуация, когда владеющие под корифея «ложиться» не хотели, а хотели быть такими же. Выходило, судя по всему, не очень, но те же дружины из небогатых наёмников были у многих столичных. И, подчас, их на дружинников корифея натравливали, или сами дружинники лихость показывали. Впрочем, думаю, и дружинники корифея кротостью нрава не блистали, так что такая, феодально-вольная резня была нормой, хотя вроде как с довольно низкой смертностью.

Существовал такой занятный факт, что за нападения владеющих на городскую стражу корифей применял санкции, а за дружинников — нет. То есть стража — это «людишки корифея», как бы его прямые инструменты и убийство или необратимые увечья такого владеющим — прямое оскорбление и нарушение. А вот дружинные — владетели, служащие по ряду, самостоятельные единицы. И, судя по тому что корифей «радуется, когда побеждают» — он и сам не против этакой «закалки» своей дружины. Да и платить дохлому трупу землями и пейзанами не надо, тоже фактор.

При этом сложился некий условный кодекс-свод правил, чисто столичный. По возможности в таких «дружинных поединках» не убивать, ну и ограничить поединочную активность несколькими оговоренными областями города. Да и несмотря на жуткие рассказы паренька, думаю, подобное месилово не слишком распространено и не слишком часто: если и есть дохрена идиотов, готовых постоянно рисковать жизнью чисто из любви к исскуству, то они самовыпиливаются в этих поединках, в результате естественного отбора. Ну и чисто укладные «владетельские» заморочки никто не отменял, в виде индивидуальных поединков с вызовами (тоже не слишком регламентированных, но уже больше тянущих на «дуэль») за оскорбление, кривой взгляд и не понравившуюся рожу. Это работало вне зависимости от места пребывания владетеля, хотя в Золотом к укладу добавлялось и «общественное мнение», вводя резню индивидуального толка в некие пусть условные, но рамки.

Кроме этого, в Золотом существовали «подлые тати», а именно: бандиты уголовного типа. Подло грабили, убивали, насиловали, но обычно недолго: стража и дружина не слишком велики, но работали. Да и сами владетели, подчас со своей дружиной, направлялись в «нехорошие районы», размяться и бандитов порезать. Насколько порезанные были бандитами — Ратый не уточнял, но, думаю, что в большинстве своём были именно ими.

Кстати, интересный момент, что «неприкосновенность дома» в Золотом была гораздо важнее, чем личная. Как я уже читал — изнасиловать вне зависимости от пола и возраста мещанина, не говоря о подлых, «работном люде» — просто небольшой штраф. А вот вломиться в дом — оскорбление роду Лидари (а не корифею, в данном случае), что влекло за собой очень и очень солидную виру, а то и вражду с корифейским родом — фактически государством. И кому принадлежит дом — вообще неважно, важно, что