Бандиты долго приходили в себя, особенно Тит, которогодовольно основательно помяли во время захвата. Наконец, когда их окатилиочередным ведром воды, оба пленника начали что-то соображать. Тит, правда, нехотел смириться даже с очевидной реальностью, неистово дергая руками и пытаясьвырваться. Но наручники лишь затягивались, причиняя ему боль.

— Ну вот ты какой, Тит, — сказал Константин Гаврилович. —Говорят, ты у нас «крутой». Вся Москва тебя боится.

— Ты мне руки развяжи, и я тебе покажу всю Москву, — грознобросил сидевший на полу бандит.

— А ты мне не угрожай, — ласково посоветовал КонстантинГаврилович. — Не надо мне угрожать, я ведь и обидеться могу.

— Ты кто такой? — спросил его Тит. — Зачем меня взяли? Илиты не знаешь, кто я такой?

— Все знаю, Тит, все знаю.

— А если знаешь, то почему свои яйца не бережешь? — презрительноспросил бандит. — Отрежут ведь вместе с головой. Ты самого Тита тронуть посмел.Думаешь, тебе это сойдет с рук?

— Нет, конечно. Только, я думаю, об этом никто не узнает.

— Дурак ты, — захохотал Тит, — ничего не понимаешь. Думаешь,захватил моего парня, и все тут? Да у меня на стоянке ребята стояли, они ведьзнают, что я в казино приехал. Они там все перевернут, но найдут, куда меняувезли. И сожгут эту «салатницу» хреновую. И грузину голову оторвут.

— Твои ребята уже на том свете, Тит. Они вместо яичницыподжарились, — очень серьезно сказал Константин Гаврилович, — если хочешь, ятебе дам газету, можешь почитать, как их вчера поджарили. Наверно, сегодня ввечернем выпуске будет сообщение об их вознесении на небо. Только ты этого ужене прочитаешь.

— Ладно, хватит, — разозлился Тит, — стреляйте, сволочи, выменя все равно не запугаете. Я — вор в законе.

— А мы тебя и не собираемся пугать, — улыбнулся КонстантинГаврилович, — мы поговорить с тобой хотим.

— О чем поговорить? — не понял бандит.

— О жизни, — Константин Гаврилович взял стул и сел напротивбандита. — Давай откровенно, Тит. Ты уже понял, что попался. И попался глупо,как перепелка в сети. Если мы с тобой поладим, я тебя просто так застрелю. Безовсяких мучений и унижений. А если не поладим… Знаешь, что мы с тобой сделаем?

— Пытать будете, — презрительно сказал Тит, багровея отбешенства, — суки вонючие. Ничего у вас не выйдет. Мучайте, режьте на кусочки,я вам все равно ничего не скажу.

— Нет, ты не понял. Пытать мы тебя не будем. Зачем? Этоглупо и нелогично. Мы сделаем по-другому. Мы тебя «опустим», Тит. Изнасилуем ивсе снимем на пленку. А потом пленку будем продавать по Москве. И весь город,все твои кореши, и все твои друзья, и все твои бабы, и все твои знакомые будутвидеть, как насилуют Тита. Хорошая перспектива?

Тит побагровел еще больше. Он опять начал неистово дергатьруками, словно пытаясь оторвать батарею. На губах у него показалась пена. Онбыл в ярости.

— Я до тебя доберусь, — шипел он, — ты меня еще узнаешь.

— Не выйдет, — усмехнулся Константин Гаврилович, — недоберешься ты до меня, Тит, ничего у тебя не получится. А я ведь сделаю то, чтообещал. И потом просто тебя отпущу. Ты представляешь, какая у тебя будет послеэтого жизнь, Тит?

— Я тебя убью, — коротко сказал бандит.

— Ты еще не узнал, за что я хочу причинить такие неудобстватвоей заднице, — презрительно сказал Константин Гаврилович, — и перестань мнеугрожать. Мы немного в разных положениях.

— Ты сам не знаешь, что говоришь, — прохрипел Тит, — нельзятрогать вора. На тебя будут охотиться все паханы Москвы. Тебя и твоих людей непримет ни одна тюрьма.

— А мы туда и не собираемся, — возразил КонстантинГаврилович, — у нас еще много времени впереди. Ты лучше спроси, что нам нужно.

— Иди ты… — огрызнулся бандит и замолчал, словно даваявозможность своему мучителю высказаться.

Константин Гаврилович удовлетворенно посмотрел на стоявших вкомнате Антона и Григория.

— Вот так лучше. А нужно нам, Тит, только одно — узнать, ктои почему попросил тебя выйти на сотрудника компании «Квант» Кирилла Головкина?Кто и почему? И кто был второй твой напарник, с которым ты обрабатывалГоловкина, обещая ему четверть миллиона. Ты ведь не стал бы платить такиеденьги просто так. Кто тебе обещал эти деньги?

Тит презрительно отвернулся.

— Я тебе напомню твоего коллегу. Высокий, худой и с усиками.Может, вспомнишь, кто этот человек? И как его звали?

Тит по-прежнему молчал.

— Значит, поговорили по-всякому, — поднялся со стулаКонстантин Гаврилович, — теперь на меня не обижайся. Начнем с твоего паренька.Посмотрим, какой он крепкий.

— Подождите! — закричал тот, полумертвый от ужаса. Он слышалвсю перепалку Тита с захватившим их мучителем. — Я все расскажу!

— Заткнись! — крикнул ему Тит.

— Очень хорошо, — повернулся ко второму пленнику КонстантинГаврилович, — так что ты нам хочешь рассказать?

— Я знаю, про кого вы говорите, — сказал телохранитель Тита,— я знаю этого человека.

— Как его зовут? — быстро спросил Константин Гаврилович.

— Молчать! — дернулся Тит.

— Это Червяков! — закричал пленник, словно опасаясь, что емуне дадут говорить. — Червяков!

— Кто такой Червяков?

— Он владелец ресторана, — отчаянно кричал пленник, — у негоесть ресторан «Буря» в Люблино. Он владелец ресторана.

— Ну вот и молодец, — одобрительно кивнул КонстантинГаврилович, — значит, он прав, Тит.

— Дурак, — ответил Тит, и непонятно было, к кому это большеотносилось. К своему телохранителю, наивно полагавшему, что своим признанием онможет спасти собственную жизнь. Или к Константину Гавриловичу, посчитавшему,что он все узнал. Но последний принял это на свой счет.

— С Червяковым мы поговорим сами. А ты нам скажи, зачем тыпредлагал Головкину такие деньги? И кто тебе поручил его обработать?

Тит отвернулся. Было ясно, что от него ничего не добиться.

— Значит, будем говорить по-другому, — подвел итогКонстантин Гаврилович, — готовьте инструменты, ребята. Мы ему сейчас операциюделать будем.

К нему подошел Антон.

— Он прав, — негромко сказал Антон, — я законы блатных знаю.Нельзя «опускать» вора в законе. Они нам этого не простят. Он правильноговорит. Нас будут искать по всей Москве.

— Ты еще меня поучи, — засмеялся Константин Гаврилович. — Акто сказал, что это ты будешь его насиловать? У нас здесь сидит молодойпетушок. — И он показал на внезапно побледневшего телохранителя Тита.