— Но как она узнала, что вы находитесь в Англии? И почему именно вас пригласила в гости?

— Поначалу мы все были в недоумении, в нашей группе были и более достойные студенты. Тем более, что оружие меня мало интересовало, но отказаться было невозможно. Оказывается, по словам ее секретаря, она прочитала заметку в «Дейли телеграф» о том, что группа французских студентов посетила Британский музей и что-то еще, больше я не помню. Вероятно, герцогиню заинтересовала моя фамилия. Но это я поняла значительно позже. — Настя сняла с головы венок, отложила его в сторону и вздохнула. — После смерти мужа герцогиня более четверти века безвыездно жила в своем замке на берегу залива Солуэй-Ферт, а богатейшие коллекции картин, гобеленов, рыцарских доспехов и еще множество старинных вещей, всего и перечислить невозможно, практически были закрыты для исследователей. И вдруг по совершенно непонятной причине она решается показать все это какой-то студентке, в то время как ученые с мировым именем неоднократно получали от нее отказ. Честно говоря, я испугалась. Мне было восемнадцать лет, я далеко не блестяще говорила по-английски, а предстояло проехать в дилижансе почти через всю страну, на границу с Шотландией. Замок расположен на краю огромной пустоши, поросшей вереском. Кругом голые полуразрушенные скалы, мертвые болота, и потом вдруг внезапно вырастает замок, такой же мрачный и неприветливый, как вся эта земля. — Настя перевела дух. — Я не слишком долго рассказываю?

— Нет, мне очень интересно! — поторопился успокоить ее Сергей. Знала бы она, насколько это ему интересно!

— Хорошо! — Девушка прижалась к его плечу. — Мне так спокойнее. — И пояснила:

— Стоит мне вспомнить герцогиню, и в душе точно что-то переворачивается… — Она перевела дыхание. — Первые два дня после приезда мы с ней не встречались. Анна Романовна в то время уже почти не выходила из своей спальни. Я имела дело с ее секретарем мистером Миллетом и сестрой покойного герцога леди Целестиной. Но на третий день она пригласила меня к себе в кабинет. Герцогиня сидела в кресле за столом, высокая, очень худая, совершенно седая, но поверьте мне, Фаддей, она и в семьдесят лет оставалась необыкновенно красивой женщиной. И представьте мое удивление, когда она абсолютно свободно заговорила со мной по-русски. До этого мне никто не соизволил сообщить, что она родом из России, а, возможно, она сама запретила говорить об этом. С тех пор мы встречались ежедневно, а я гостила у нее более двух недель, мы о многом говорили, она расспрашивала меня о жизни в России. Ни разу после того, как она вышла замуж, ей не удалось повидаться со своей семьей и побывать на родине. Замуж ее отдали против воли, из каких-то политических соображений. Герцог Гилфорд был то ли ярым противником заключения мира с Россией, то ли наоборот, но я думаю, это не так уж важно сейчас. Я ужасно ее стеснялась на первых порах, но она была так добра и внимательна ко мне, что в конце концов я забыла и о разнице в возрасте, и о том, что я не дома… Я много работала в библиотеке замка, но более всего мне понравились верховые прогулки. Миллет, ко всему прочему, оказался прекрасным гидом не только по замку, но и по ближайшим окрестностям… В тех местах ведь что ни камень, то легенда или какое-нибудь предание…

— Миллет? — перебил ее Сергей. — Он ухаживал за вами?

— Конечно, — улыбнулась Настя. — Для своих пятидесяти лет он достаточно уверенно держался в седле,

Правда, спускаться на землю ему помогали два лакея, которые встречали нас у конюшни со специальной скамеечкой и подставляли ее ему под ноги. Сергей покачал головой.

— Вы решили подразнить меня?

— Ни в коем случае, я рассказываю все, как было, но если вас интересует, были ли там молодые люди, отвечу: моложе пятидесяти там были только лошади на конюшне… А что касается Миллета, то по собственной воле он ни за что бы на прогулку не отправился, но герцогиня попросила его показать мне поместье, и он не посмел ей перечить.

— И когда же у вас зашел разговор о завещании? Настя с недоумением посмотрела на Сергея.

— А он ни разу и не заходил. Только дня за два до моего отъезда мы встретились с герцогиней вновь, на этот раз в ее спальне. Анне Романовне опять стало хуже, мы несколько дней с ней не виделись. Я попросила Миллета передать ей, что через день уезжаю, она тут же велела привести меня и неожиданно попросила меня подробно рассказать о моей семьей, нашем имении, и особенно подробно выспрашивала о дедушке. Я сначала не понимала, чем вызван этот интерес, но уже перед самым отъездом, когда я пришла к ней попрощаться, она вручила мне письмо и попросила отдать его дедушке. И более ничего. Она уже не поднималась, говорила с трудом, и я постеснялась спросить, откуда она его знает. Через месяц я была дома и передала ему письмо. И когда он взял его в руки, Фаддей, вы не поверите — дедушка, который всю жизнь всех держал в кулаке, которого все боялись как огня, он вдруг заплакал! Заплакал навзрыд, ушел в свой кабинет и не выходил целый день. Через месяц он умер, но перед смертью просил меня никому не рассказывать об этом письме. И я никому не рассказала, даже маме, вот только вам… — Настя смущенно посмотрела на Сергея. — Вот и вся история!

— И вы не узнали, о чем ему писала герцогиня?

— После его смерти осталось не так уж много бумаг, думаю, что он большую часть успел уничтожить. Несколько раз я заставала его за рассматриванием каких-то документов, которые он потом бросал в печь. Но в оставшихся бумагах нигде ни единым словом не упоминалось о герцогине, и ее письмо тоже исчезло бесследно!

— Вероятно, герцогиню и вашего деда когда-то связывало нечто большее, чем просто знакомство. И, вполне возможно, они любили друг друга, но не смогли пожениться и поэтому решили по прошествии стольких лет соединить два семейства. Тем более, насколько я знаю, графиня Ратманова серьезно озабочена тем, что ее внуки не желают обзаводиться семьями, а это грозит исчезновением рода Ратмановых.

— Фаддей, вы считаете, что это был настоящий заговор?

— Самый что ни есть настоящий, Настя. Заговор трех милых стариков, пожелавших сделать своих внуков более счастливыми, чем они сами. Двое из них покоятся с миром, не подозревая, что натворили, да и старая графиня пока еще в неведении, что произошло на самом деле. Представляю, какой скандал разразится, когда до нее дойдет, что все идет против ее планов.

— Я не думаю, что они желали бы нам зла, — прошептала Настя, — и мне даже жалко бабушку графа, ведь она действовала из благих побуждений. Но, думаю, самому графу глубоко безразлично, на ком жениться. Конечно, вариант со мной был более удачен, а теперь он потеряет половину своей части наследства.

— Ничего, не так уж он и обеднеет, тем более богатые наследницы в очередь стоят, чтобы только заполучить его в мужья. А вот я чувствую себя несколько не в своей тарелке, ведь именно я являюсь виновником того, что вы лишаетесь наследства…

— Фаддей, — Настя грозно посмотрела на Сергея, — прекратите раз и навсегда заниматься самобичеванием! Мне неприятны эти разговоры, поэтому никогда более не затевайте их, если не желаете поссориться со мной! — Стараясь сгладить резкость тона, девушка прижалась к нему и умоляюще заглянула ему в глаза. — Пожалуйста, почитайте мне что-нибудь?