Почти на каждую упаковку с товаром фирмачи налепили диоды. Тупая затея. Сейчас такими штуками покупателя не заставить на твой продукт поглядеть. Все эти тучи огоньков перемигивались по-разному, цветами и ритмами играли, да что толку? Только рябь в глазах. В этом смысле торговые автоматы куда приятнее.

Я почему-то жутко нервничал — настолько, что никак не мог глазами на чем-нибудь остановиться. Шрам это заметил и снял с полки какой-то кривой горшок, приподнял его и показал на рисунок.

— Неплохой образец гончарного изделия, наверняка слеплен по программе Сирозаи Вона! Обрати внимание на ровные цвета глины. Чтобы добиться жёлтого, её надо обжигать при высочайшей температуре. Чёрный получить намного сложнее — глину надо не только нагреть, но и моментально остудить. С белой куда проще, раскрасил под старинного мастера и суй в печку. Тебе интересен этот ситомон? Погляди на его корявую поверхность и узор рисунка, оцени мастерство ваятельной программы.

— Что вы от меня хотите, сэмпай? — с трудом спросил я. Дурацкая лекция отоко неожиданно успокоила меня. Или это форма кувшина так подействовала?

— Мы можем посмотреть и на другие товары…

Словно привязанный я пошёл вслед за Шрамом между низких полок. Постепенно волнение моё почти улеглось, и в основном благодаря его ненавязчивым комментариям. То и дело я думал: «Неужели в эту весеннюю картинку „сюнга“ тоже запаян фирменный чип? И в каждый танкобон или флэшку с эччи?» Представляю, сколько таких рафидов у меня дома скопилось. Почему я раньше не обращал на это никакого внимания? Совсем меня Тадаси заморочил.

— А вот ещё превосходный набор для юного каллиграфа, — заявил Шрам и повертел передо мной двумя кистями, толстой и тонкой. — И китайская тушь имеется! — Он принюхался к серой палочке, похожей на храмовую свечу. — Конечно, в ней нет ни рыбных костей, ни сажи, но разве это важно? Потёр о чернильный камень, развёл с водой — и пиши для успокоения сердца и развития усидчивости. Ладно, хоть суйтэки из керамики, а не пластиковая… — Шрам аккуратно закрыл лакированную коробку с набором юного каллиграфа и сложил руки на груди. Я обратил внимание, что стоит он боком к камере. — Я дам тебе тысячу рублей, если ты вынесешь одну штуку из зоопарка.

У меня на секунду остановилось дыхание.

— Тысячу?

Это были очень большие деньги. Я мог бы отдать семьсот Тони и забыть о его банде. Нет, не буду забывать, я хотел участвовать в покатушках с ними. Значит, я мог бы иметь много своих денег и не выполнять приказы Сэйдзи, если они покажутся мне обидными. А заставить он меня не сможет, я сильнее. Правда, потом прогонит из камайну…

— Ты думаешь — даже бетонный мост нужно проверять, прежде чем ступить на него? — одобрительно хмыкнул Шрам. — Согласен, дело достаточно непростое, но ведь и вознаграждение достойное. Вынеси мне детёныша вашего Генки, и эти деньги твои.

Я вторично онемел. «Одна штука»! Живое же существо. Сунуть его под суйкан и пронести мимо термографических камер? Это невозможно! Мой взгляд случайно вперился в проектор рекламного голика, висевшего позади Шрама. Голик включился. Перед моими глазами замелькали картинки с пузатыми отоко, счастливым до одури. «В нашей клинике беременным мужчинам предлагается самый современный гормональный курс! Удачная имплантация яйцеклетки и последующие роды гарантированы!» — принялся убеждать меня мужественный голос.

— Разумеется, я дам тебе нужные для этого средства, — утешил меня отоко, и я очнулся. Реклама заткнулась. — Можешь быть уверен, необходимую техническую поддержку я обеспечу, и ты не попадёшь в записи. Иначе я не предложил бы тебе кражу. Или цена её была бы куда выше.

Я вспомнил о сегодняшней лекции Тадаси — обо всех этих проклятых спутниках на орбите, терагерцовых камерах и бакдорах. А сколько ещё ловушек разбросано по городу, сколько наблюдателей смотрят за нами с каждой стены и столба? Шрам уверяет меня, что я не попаду на каторгу, но обо всём ли он знает, о чём толковал умный чиппер?

— Не знаю… — проговорил я.

Шрам снял с полки бронзовую курительную трубку и поманил меня к выходу. Вряд ли ему нужна была эта бестолковая штука. Или он курил табак?

Тут же подкатился рукастый ифбот на двух колёсах, пожелал нам приходить ещё и завернул покупку в тонкий пластик.

— Я курю один специальный сорт, — кивнул Шрам на цубоякки. — Такая покупка никого не удивит. Модифицированный табак, разные нарушения в психике предотвращает. Ну так что ты думаешь о моём плане? Подозреваю, Егор, ты хочешь спросить меня — зачем бы мне понадобился этот уродец? — Мы прошли через воротца робарта, и тот выдал добрые слова благодарности за покупку. — Ты наверняка видел в новостях месяц назад, что детёныш получен клонированием, что это ваша учёная Урсула постаралась. Так вот, всё не так. Ложь для публики, понятно? Эмбрион сам завёлся, ещё до того, как над самкой шимпанзе операцию проделали. И они там это знают, но скрывают.

— Но зачем? Это же сенсация гораздо крупнее, чем была!

— Во-первых, на слово им не поверят, придётся полностью раскрывать карты. Но это только половина дела. А вторая — в том, что такой невозможный детёныш даёт им в руки невиданный шанс огрести миллиарды иен на торговле новым лекарством. Если только конкуренты узнают о нём — прощай сверхприбыли. У них же будет монополия, ясно?

— Что ещё за лекарство? — усомнился я. — Вон их сколько в автоматах…

— А такого нет. Вот ты знаешь, например, что людей с чёрным и некоторых с красным ген-паспортом сознательно делают бесплодными ещё в младенческом возрасте?

— Что?! Я видел по голику, что природа сама так распоряжается… Так же лучше для человечества, если мутации не идут дальше. Что за гаракуту вы тут несёте?

Я разозлился на Шрама и подступил к нему со сжатыми кулаками. Он выставил ладонь и отодвинулся, поглядев по сторонам. Я опомнился и тоже осмотрелся. Наверняка эта мини-стоянка на средней эстакаде находилась под прицелом какой-нибудь камеры. Не стоит здесь бушевать.

— Это так, Егор, — мягко заметил чёрный отоко. — Что люди могут знать о целях природы? Может, в её планах именно вал мутаций и появление нового разумного вида? Но медики и правительства стоят насмерть, не хотят терять власть и деньги. И новое лекарство, которое для них изготовят ручные химики, они используют для самих себя, для своих «ущербных» детей. Думаешь, у всех чиновников дети с белыми паспортами? А внуков-то хочется…

— И при чем тут детёныш, симатта?

— Ты разве не видел, что он нормальный с виду? Генки ваш наверняка при рождении был подвергнут антитерапии, ему дополнительно поковырялись в хромосомах, чтобы он не смог произвести потомство. Но оно появилось, причём по всем признакам нормальное. И ты мог бы стать отцом, — добавил он вкрадчиво. — Этого малыша увезут в Токё и всё равно распотрошат до последней клетки, когда он подрастёт и перестанет нуждаться в матери. А ты так и не увидишь в клинике или автомате новое лекарство, которое вернуло бы тебе способность стать отцом собственного ребёнка. Никто не выпустит такую крутую химию на открытый рынок.