Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андреа улыбнулась:
— У меня до сих пор хранится одна.
— У меня тоже, — сказал Аттикус. На самом деле где-то в родительском коттедже валялось еще несколько штук. — Ты всегда могла заставить меня посмотреть на вещи с иной точки зрения. И я боялся, что до сих пор можешь.
— И на сей раз не я одна. У меня тут есть для тебя кое-что.
Андреа расстегнула карман на гидрокостюме, засунула туда руку и вытащила маленькую сумочку на молнии. В ней оказалась одна-единственная фотография. С пляжа. Аттикус взял снимок, руки у него задрожали.
— Спасибо… у-уф!
Мимо Андреа промелькнула пестрая молния — и Аттикус исчез из ее поля зрения.
— Я убью тебя!
Андреа перевела взгляд вниз и увидела, как ее «спаситель» мутузит Аттикуса, сидя на нем верхом. Два первых удара тот пропустил: в голову и в плечо, но быстро сориентировался и сумел блокировать последующие. Замерев на месте от столь внезапного проявления насилия, она наблюдала, как на ее глазах доброе и чуть печальное лицо человека, потерявшего семью, превращается в маску безжалостного убийцы.
А потом свершилось неизбежное. Аттикус захватил обе руки Римуса в свои, приподнял гавайца, проскользнул по полу между его расставленными ногами, поднял ноги и крепко обхватил ими шею противника. Римус резко дернулся, хрюкнул и опрокинулся навзничь.
Когда оба они вскочили, Римус сверкнул дьявольской улыбкой и продемонстрировал нож с пятидюймовым лезвием. Аттикус протянул руку к поясу, где должен был находиться «магнум», и обнаружил, что кобура пуста.
— Не это ищешь? — осклабился гаваец, указывая себе за спину. Там, на полу, валялся револьвер. Никакой возможности добраться до него без того, чтобы не напороться на нож, у Аттикуса не было.
Римус приближался, совершая угрожающие взмахи ножом взад-вперед и в стороны — так, чтобы Аттикус не мог предугадать, куда будет нанесен следующий удар, и блокировать его. Аттикус медленно отступал, лезвие же со свистом рассекало воздух у него перед носом. Наконец ноги уткнулись в прикрепленные к стене нары, и он от неожиданности сел на них, в то время как нож просвистел всего в паре дюймов от лица.
— Стоять! — отчаянно крикнула Андреа, но ни один из мужчин ее не услышал. — Стоять, или я стреляю! — И чтобы придать убедительности своим словам, взвела курок «ЗИГ-Зауэра P229R-DAK» сорокового калибра, штатного пистолета офицера Береговой охраны.
Римус застыл на месте.
Аттикус же, напротив, воспользовавшись замешательством противника, с невероятной скоростью рванулся вперед, выкрутил ему запястье, заставив выпустить нож. Римус не успел еще почувствовать боль, как Аттикус уже схватил нож с пола и приставил к горлу гавайца.
— Еще раз попытаешься убить меня — тебе не жить!
Дрожа от бешенства, Римус смотрел на Аттикуса глазами, полными ненависти, и судорожно пытался найти выход из безвыходного, казалось бы, положения. В этот момент он напоминал дикого зверя, по нелепой случайности надевшего на себя человеческую личину.
— Боже мой, боже мой! Я думаю, что на этом пора и остановиться. — В каюту с улыбкой на лице протиснулся Тревор Манфред. — Теперь, когда вы все вдоволь повеселились, может быть, расскажете мне, что здесь, черт возьми, происходит?
Римус подал голос:
— Он пытался…
— Я бы предпочел услышать ответ от кого-нибудь, у кого больше мозгов, — прервал его Тревор. — Я вижу, ты снова обидел нашего гостя.
— Да с ним не было особых хлопот. Отмахнулся бы, как от мухи.
Аттикус убрал лезвие от горла Римуса и оттолкнул его. Тот прижался спиной к стене, пылая от ярости, готовый продолжить схватку.
Сильный удар по уху сразу остудил его пыл.
— А ну завянь, кретин! — заорал Тревор. — Ты будешь держаться как можно дальше от Аттикуса и его гостьи. Лишаю тебя жалованья на месяц. И больше меня не подводи.
Затем кивком указал на дверь.
— И — проваливай!
С опущенной головой, не решаясь посмотреть боссу в глаза, Римус покинул каюту.
Внимание Тревора перенеслось на Андреа. Взгляд его воспламенился гневом.
— Вам нечего делать на этом судне. Если бы я не был уверен, что ваше правительство все равно ляжет на крыло, я бы подал на вас в суд за незаконное вторжение. Пока же я оставляю вас в распоряжение Аттикуса. Однако прежде всего вы должны будете подписать обязательство о неразглашении.
Тревор извлек из кармана сложенный лист бумаги и ручку.
— На счастье, у меня как раз оказалась с собой его форма.
Андреа недоверчиво переспросила:
— Что?
— Пожалуйста, не забывайте: вы незаконно проникли на борт моей яхты. Если вы не подпишете соглашение и не подтвердите, что сохраните в тайне все, что увидите, услышите или унюхаете на судне, вас вышвырнут за борт.
— Что за несусветная чушь!
— «Титан» оснащен по самому последнему слову техники, и многие в этом мире желали бы завладеть его секретами. Я не могу допустить утечки информации.
— Оснащен сокровищами многих народов, сказала бы я.
Тревор только улыбнулся:
— Ну, кому что… А теперь подписывайте.
Андреа взглянула на Аттикуса. С кислой миной он кивнул ей в знак согласия:
— Если учесть тот способ, каким ты проникла сюда, вряд ли кто-нибудь станет прислушиваться к твоим словам.
— Вот это здравое рассуждение! — воскликнул Тревор и игриво похлопал Аттикуса по спине. — С каждым днем я все больше и больше люблю этого человека.
Андреа взяла ручку и бумагу и быстро поставила подпись под соглашением. Сложив лист, Тревор убрал его в карман.
— Ну же, ведь это было совсем не трудно, правда же, дорогуша? — спросил он и, не успела Андреа возмутиться из-за того, что ее снова назвали дорогушей, направился к двери, добавив: — Добро пожаловать на «Титан». Постарайтесь сегодня как следует выспаться, потому что утром у нас охота.
— Постойте, — сказала Андреа. — А мне дадут каюту?
Тревор широко улыбнулся:
— Вы остановитесь там, где, несомненно, хотели бы остановиться, — у Аттикуса. В конце концов, должен же герой накануне решающей битвы переспать с прекрасной женщиной.
Напевая что-то себе под нос, Тревор удалился.
Наклонившись, Аттикус поднял с пола семейную фотографию и «магнум».
— Давай-ка, — сказал он, засовывая пистолет в кобуру, — пойдем отсюда. Жарища здесь, как в аду.
Он обернулся и протянул ей руку, отчего по телу Андреа пробежала нервная дрожь. Провести ночь с Аттикусом! Но… но это неправильно. Все слишком быстро. Но когда Аттикус заговорил, Андреа поняла, что ей не о чем беспокоиться — как и нечего ожидать.