— Завтра будет тяжелый день, и мне надо хорошо выспаться.

Вместе они вышли в коридор. Андреа была рада наконец-то уйти из этой жаркой, сияющей преисподней, но она чувствовала страх при мысли о том, что готовит всем им день грядущий. Дважды она видела в глазах Аттикуса холодный взгляд убийцы: первый раз, когда он целился из гарпунного ружья в морское чудовище, и только что, когда дрался с Римусом. В такие моменты, когда он превращался в киллера, когда его душу переполняла ненависть, она боялась его. Но сейчас, когда Аттикус мирно вел ее в свою каюту, Андреа ощущала себя в полной безопасности и покое. Она не знала, сможет ли совладать с собой, когда снова увидит его темную сторону, но понимала: она увидит ее неизбежно.

На борту «Титана», залив Мэн

Тяжелые двойные двери открылись автоматически, пропуская Римуса в роскошную спальню. Он тихо прокрался через комнату, сторонясь шикарной кровати воистину титанических размеров, стоящей на основании из слоновых бивней. Света он не зажигал: он и так превосходно ориентировался в неизменной вот уже много лет обстановке. Из спальни перешел в маленькую библиотеку, заполненную сплошь первыми изданиями, затем в гостиную, обставленную самой современной мебелью, что составляло резкий контраст с многочисленными предметами старины, украшавшими яхту.

Самой примечательной деталью в сияющей роскошью комнате, помимо огромного пятидесятидюймового телевизора с плоским экраном, искусно вписанной в интерьер системы «долби-сурраунд», стола темного дерева и роскошных кожаных кресел, были многочисленные мониторы слежения, сплошь покрывающие одну из стен. На них поступало цветное изображение из всех до единого помещений «Титана». Стена сверкала всеми цветами радуги, демонстрируя происходящее в данный момент в каждой гостиной, спальне и даже в ванной.

Когда Римус вошел, Тревор дал понять, что заметил его, ткнув в один из мониторов ножом для вскрытия конвертов, выполненным в виде турецкого ятагана. Экран заполнял сейчас уже пустой, но тем не менее озаренный лампами карцер.

— Твое счастье, что я за ним наблюдал, — сказал Тревор. — Уверен, что ты бы встретил там свою смерть, не поспей я вовремя. А ты знаешь, как трудно этакому хрупкому тельцу нестись по лестницам? Из меня во время этого забега вышла, наверное, дневная доза пота.

Римус обиженно надулся:

— Я бы справился с ним.

Тревор развернулся в своем кожаном кресле на колесиках. Его, как обычно, черное одеяние почти сливалось с обивкой кресла, так что лицо и будто кукольная шапка белых волос казались причудливой планетой, парящей в космической бездне. Скрюченная поза, в которой он сидел, добавляла странности общей картине.

— Это, боюсь, пока еще вопрос спорный. Ведь тебя в итоге-то одолела женщина!

— Глупая сука! Я ее…

Тревор помахал пальцем перед лицом Римуса.

— Ты будешь относиться к этой женщине со всем уважением до тех пор, пока она и Аттикус находятся на борту «Титана». Когда она сойдет на берег, я дам тебе увольнительную и ты сможешь завершить то, чего не успел в карцере. — Тревор вздохнул и посмотрел на стену с экранами. — Однако какая жалость! Я-то так надеялся поразвлечься.

Он встал и прошел к единственному в комнате окну. На черном небе сияли многочисленные звезды и тянулся белой полосой Млечный Путь.

— Скажи мне, Римус, какие сегодня допущены тобой ошибки?

Римус сразу же выпрямился. От ответа на этот незамысловатый вопрос зависело, что его ожидает: вознаграждение или наказание. Он прокрутил в голове все события прошедшего вечера, пытаясь понять, что он сделал не так.

— Мне следовало закрыть за собою дверь карцера.

— Правильно. Пока Аттикус находится на яхте, свои внеклассные занятия проводи в более скрытой обстановке. Он, может быть, и киллер, но имеет такие моральные устои, что твой святоша. Если он пожелает остаться с нами, — сузив глаза, Тревор посмотрел на Римуса, — я думаю, кое-что поменяется.

— Да, сэр.

— Хорошо. Что еще?

— Я должен был заметить, что за мной следят.

— Снова верно. Не забывай, когда развлекаешься, внимательнее смотреть по сторонам. Уверен, Аттикус умеет передвигаться незамеченным, но ты, в отличие от него, прекрасно ориентируешься на судне. С этого момента избегай проторенных путей. Что еще?

— Я… Черт! Я не обыскал ее на предмет оружия.

— Именно. Сегодня твоя дурацкая оплошность едва не стоила тебе жизни, а в следующий раз это может оказаться моя жизнь. Не вздумай еще раз допустить такую ошибку, иначе она будет стоить тебе подороже месячного жалованья. Понятно?

Под рубашкой Римус весь покрылся противным липким потом. Мирный вид Тревора, улыбка на лице не могли ввести в заблуждение: босс сильно на него гневался.

— А теперь последний вопрос, — сказал Тревор, заложив руки за спину и подойдя к Римусу вплотную, так что лица их почти соприкоснулись. — Какие два важных факта мы узнали этим вечером?

Ответ по первому факту пришел в голову Римуса моментально. Он крепко сжал кулаки.

— Кто-то ему настучал о женщине.

Тревор кивнул:

— Нам, конечно же, необходимо выяснить, кто это был, но я подозреваю, что у любого на судне могла вдруг проснуться эта чертова штука, которая зовется совестью.

Но с этим придется повременить до тех пор, пока мы не завершим охоту. И второе?

Римусу ничего не приходило на ум, и он занервничал. Не в состоянии сконцентрироваться, он отвел взгляд, не выдержав пристального взора голубых глаз босса. Посмотрев на один из мониторов, он вдруг улыбнулся и снова взглянул на Тревора.

— У Аттикуса есть слабое место. Он любит эту женщину.

Тревор улыбнулся в ответ:

— Ты только что вернул потерянное было месячное жалованье, а также сохранил свои яйца.

Римус побледнел и, глянув вниз, увидел направленное на его мошонку дуло пистолета. Когда Тревор отошел и положил оружие на стол, из груди Римуса вырвался непроизвольный стон. Он повернулся к мониторам и сказал:

— Давайте глянем, за чем вы там у себя наблюдали.

Экран заполнило изображение Андреа. Она стояла в ванной комнате Аттикуса и снимала с себя гидрокостюм, за ним последовала обтягивающая синяя футболка, открывая взорам большую грудь, прикрытую лишь спортивным бюстгальтером. Мгновением спустя в ванную вошел Аттикус и присел перед женщиной.

— Хо-хо-хо! А наш приятель не теряет, однако, времени, — с удовлетворением отметил Тревор, откинувшись в кресле и закинув ноги на кофейный столик, покрытый окаменевшим деревом. — Кажется, я все же смогу сегодня развлечься.

Римус подтянул к себе стул и уселся перед экраном. Он впился глазами в женщину и прорычал:

— Она должна быть моей!