– Сколько сейчас времени?

Из соседней ячейки слышен голос Мирзы:

– А, вот на-наш зе-зеленщик п-пришел? Д-девять т-тридцать.

Расул и Абдулла из своей ячейки выглядывают вместе. Увидев их, улыбаюсь и киваю приветственно. Из-за роста Расула вижу только его волосы и чуть-чуть глаза. Он внимательно осматривается вокруг и похож на пугливую косулю, которую жажда выгнала из леса, и она всякий миг ожидает нападения охотников. Вот его взгляд остановился на чем-то, и, проследив за ним, я вижу бегущего сюда Масуда. Добежав, он ныряет в наш окоп, прямо на меня, больно ударив меня в ребро.

– У-у-у… – восклицаю я протестующе. – Что это с тобой?

Он устраивается рядом со мной и спрашивает:

– Когда проснулся?

– Только что. А какие там новости?

– Мы в окружении, – сообщает он. – Иракцы со всех сторон.

Потирая ребро, я ухмыляюсь и говорю, как бы повторяя его слова себе самому:

– Ага… Значит, мы в окружении!

Как-то подобравшись, он отвечает серьезным тоном:

– Наша десятая дивизия отступила… Той насыпи, что есть на карте, в реальности не оказалось, и вот они на рассвете ушли.

Я невольно смотрю на небо. Всегда самый надежный выход из окружения давала ночная тьма, но этим утром и подумать страшно, как далека ночь. И все-таки я не принимаю его слова всерьез. Я не раз бывал в окружении, и каждый раз ощущение было совсем иным. Никогда не было так тихо и спокойно. Правда, вот просвистела мина и взорвалась за насыпью… Расул высунулся, испуганно огляделся и спрятался. Масуд оперся затылком о мешок с песком и вытянул ноги. Чтобы оглядеться получше, я выбираюсь наверх и сажусь на эти мешки. Вон несколько человек бегут, согнувшись. Те, кто вели огонь выше нас, спрятались. Абдулла полулежит в своем окопе и смотрит на меня с удивлением. И вдруг вражеский пулемет дает по мне очередь, и пули летят перед моим лицом и вгрызаются в насыпь, обдают меня фонтаном сухой земли. Ныряю вниз на Масуда. От грома этой очереди у меня чуть барабанные перепонки не лопнули, и я непонимающе таращусь в небо.

– Говорил я тебе, – замечает Масуд.

Мое сердце учащенно бьется. Я неторопливо устраиваюсь рядом с Масудом. Мне кажется, что всё мое тело потеряло чувствительность и как-то онемело. Прислушиваюсь: очереди и взрывы звучат вначале далеко, а потом постепенно приближаются. Теперь я верю, что мы окружены.

* * *

Наш левый сосед – десятая дивизия – отошла в тыл, и ее место заняли танки врага. Половина насыпи в наших руках, остальное – во вражеских. Ребята из роты «Абес», немного отступя от насыпи, окопались в степи и караулят эти танки. Я вижу вдали ребят из этой роты: их силуэты то появятся из кучек земли, то опять скроются.

Наш сосед справа – 25-я дивизия. Они держат фронт вправо до канала «Зуджи», который идет перпендикулярно той насыпи, по которой проходит наш рубеж и линия обороны 25-й дивизии. Канал, в свою очередь, образует прямой угол с шоссе Шаламче – Басра. По ту сторону канала – противник, по эту – наши войска, 25-я дивизия. Через канал проходит мост, который весь в дыму и огне; противник пытается преодолеть его и перейти на эту сторону канала. Но наши вцепились в этот мост и сопротивляются изо всех сил. Это мне понятно по интенсивности боя, который там идет.

У нас за спинами – пустынная степь до предыдущей параллельной насыпи, взятой нами раньше. Гладкая земля, пропеченная солнцем и растрескавшаяся.

* * *

Я с тревогой наблюдаю за Мехди, который выскочил из своего окопа и бежит к нашему. Падает плашмя вплотную к мешкам с песком. Я подвинулся, чтобы дать ему место, и говорю, хотя не вижу его за мешками:

– Мехди, прыгай вниз!

Смотрю на него, чуть выглянув, а он смотрит на ту насыпь, что осталась у нас в тылу.

– Хорошо! Так хорошо, как сейчас.

Мирза высовывается из своего окопа и приветствует нас, сжав кулак над плечом:

– П-привет зе-зеленщ-щикам!

Неожиданно пули летят в нашу насыпь, и мы все приседаем и прячем головы.

– Ша-шайтан в-вашу м…! – говорит Мирза.

Абдулла откликается:

– Ага-Мирза, ошпарь его «умывальным кипяточком»!

Мирза смеется:

– Хо-хорошо с-сказал!

Мехди, слабо улыбаясь, сообщает:

– По рации передали: к нам едет пара машин с боеприпасами и продовольствием. Аллах помоги им добраться успешно!

Я слежу за его взглядом, который направлен на вражеские танки. Вон они, красуются вдали! Спрашиваю:

– С теми танками, слева… Надо бы что-то сделать с ними!

– Штаб дивизии сказал: ждать, – отвечает Мехди. – Выдвигают против них батальон за той насыпью.

Расул выглядывает из своей ячейки. Вид его испуганный, оглушенный, непонимающий. Слышен крик:

– Пикапы, пикапы… Две «Тойоты»!

Машины проехали сквозь «ворота» в тыловой насыпи и на полном газу мчатся к нам. Танки выпускают снаряд, другой, а потом вдруг открывают ураганный общий огонь по тому участку степи, по которому едут машины. За пикапами бурно клубится пыльный шлейф, как бы делящий степь надвое. Мы все смотрим на эти машины с болью и надеждой и вдруг видим, как танковый снаряд взрывается перед одной из них, и эта машина оливкового цвета вдруг сбавляет скорость и начинает вилять туда-сюда, а проехав сквозь клубы дыма от этого взрыва, и вовсе сворачивает в сторону. Словно она хочет развернуться, и в этот момент рядом с ней взрывается еще один снаряд. Пикап остановился, водительская дверь открылась. И вдруг – в мгновение ока – машина исчезает так, словно ее и вовсе не было, а на ее месте поднимается в небо гриб из дыма и огня, и потом с неба валятся части этой машины, рассыпаясь по степи. У меня прямо сердце остановилось. Всё, что осталось от машины – это ее обгорелый металлический скелет, из которого поднимается густой дым. Танковый снаряд не попал в нее, но взорвал те боеприпасы, что были в ее кузове. Дружный крик боли вырывается у всех нас: они сожгли машину нашей надежды. Второй пикап, прыгая на ухабах, прорывается-таки к нам и врезается прямо в насыпь. А всю степь затянуло дымом и клубами взметенной взрывами земли.

Ребята начинают стекаться к этой машине, и отовсюду слышны возгласы благодарения. Но и танки дружно концентрируют огонь на нашей насыпи. Они, кажется, воспользовались тем, что мы от них отвлеклись, и выдвинулись дальше в степь между двумя насыпями: оттуда им лучше обстреливать нас. Мы, в общем-то, оказались беззащитными. Спрятались в окопы, а снаряды рвутся на насыпи, и вот один из них попадает в чью-то ячейку, и тот, кто был в ней, оказывается засыпанным по пояс. Он лежит недвижимо, и лицо его бело как мел. Мирза и его напарник выпрыгивают из своего окопа и подбегают к нему. С трудом вытаскивают его из земли, и тут напарник Мирзы сам падает, а на гимнастерке его расплывается красное пятно, всё увеличиваясь…