Отец Тео владеет фабрикой. Что она производит, никто порядком не знает, но что-то связанное с рыбой. Семья живет в большом доме, который стоит в самом богатом квартале Рондебоша. Денег у семьи столько, что ее мальчики непременно учились бы в Епархиальном колледже, не будь они греками. Но поскольку они греки и имена носят иностранные, им приходится довольствоваться Святым Иосифом, который, как он теперь понимает, представляет собой что-то вроде мусорного бачка, предназначенного для мальчиков, которых больше никуда не берут.

Отца Тео он видел всего один раз: высокий, элегантный мужчина в темных очках. Мать видит чаще. Это маленькая, стройная и смуглая женщина; она курит сигареты и водит синий «бьюик», про который говорят, что это единственная в Кейптауне, а может, и во всей Южной Африке машина с автоматической коробкой передач. А еще у Тео есть старшая сестра, такая красивая, получившая такое дорогое образование и считающаяся такой выгодной невестой, что ей не разрешают даже показываться друзьям Тео на глаза.

По утрам мальчики Ставропулосы приезжают в школу на синем «бьюике»», за рулем которого иногда сидит их мать, но чаще шофер в фуражке и черной ливрее. «Бьюик» величаво въезжает в школьный двор, Тео с братом выходят из него, «бьюик» величаво уезжает. Зачем Тео допускает такое, понять он не может. На месте Тео он попросил бы высаживать его за квартал от школы. Однако Тео сносит шуточки и колкости, которыми его осыпают, с совершенной невозмутимостью.

Однажды после уроков Тео приглашает его к себе домой. Там их ожидает ланч. Они садятся – в три часа дня – за обеденный стол с серебряными приборами и чистыми салфетками, и одетый в белое слуга подает им бифштекс с жареной картошкой, а после стоит, пока они едят, за стулом Тео и ждет распоряжений.

Он старается, как может, скрыть изумление. Нет, ему известно, что у некоторых людей имеются слуги, но он никогда не думал, что слуги бывают и у детей.

Затем родители и сестра Тео отправляются за море – по слухам, сестра собирается выйти замуж за английского баронета, – а Тео с братом переселяются в школьный пансион. Он ожидает, что это испытание сокрушит Тео: злоба и жестокость других пансионеров, плохая еда, оскорбительная жизнь у всех на виду. И ожидает также, что Тео заставят подстричься как все. Но тот каким-то образом ухитряется и элегантную прическу сохранить, и вообще не перемениться; несмотря на его имя, на присущую ему неспортивность и на то, что его считают moffie, лицо Тео по-прежнему украшает вежливая улыбка, он никогда не жалуется и никогда не позволяет себя унизить.

Тео сидит, прижавшись к нему, за его столом, прямо под картинкой, на которой Иисус раскрывает грудь, дабы показать всем свое ярко-красное пламенеющее сердце. Предполагается, что они повторяют урок по истории, на деле же перед ними лежит раскрытой маленькая грамматика, по которой Тео обучает его древнегреческому. Древнегреческому с современным произношением: экстравагантность, которая ему по вкусу. «Aftós, – шепчет Тео, – evdhemonía». – «Evdhemonía», – шепотом отвечает он.

Брат Габриэль настораживается.

– Чем вы там занимаетесь, Ставропулос? – спрашивает он.

– Учу его греческому, брат, – учтиво и уверенно отвечает Тео.

– Вернитесь на свое место.

Тео улыбается и неторопливо уходит к своему столу.

Братья недолюбливают Тео. Их раздражает высокомерие этого мальчика; они разделяют с учениками неприязнь к богатству Ставропулосов. Это несправедливо и сильно гневит его; ему хотелось бы сразиться с ними за Тео.

Глава восемнадцатая

Чтобы семья смогла как-то перебиться до времени, когда новая юридическая практика отца начнет приносить доход, мать снова начинает учительствовать. А для работы по дому нанимает служанку, сухопарую, почти беззубую, по имени Силия. Иногда Силия приводит с собой, чтобы не скучать, младшую сестру. Однажды, вернувшись домой после полудня, он обнаруживает их сидящими на кухне за чаем. Младшая сестра, более, чем Силия, привлекательная, улыбается ему. Что-то в этой улыбке приводит его в замешательство и он, не зная, куда деть глаза, уходит в свою комнату. Он слышит их смех и понимает: смеются они над ним.

Что-то меняется. Он то и дело испытывает смущение. Не понимает, куда смотреть, что делать со своими руками, какую принимать позу, какое выражение стараться хранить на лице. Все смотрят на него, оценивают его, видят его недостатки. Он чувствует себя вытащенным из панциря крабом – розовым, ободранным, непристойным.

Когда-то давно его переполняли идеи: куда пойти, о чем поговорить, что сделать. Он всегда на шаг опережал других, он был лидером, все остальные следовали за ним. Теперь энергия, которая прежде била из него ключом, иссякла. В возрасте тринадцати лет он становится угрюмым, грубым, мрачным. Его новая уродливая личность не нравится ему, он хочет избавиться от нее, но почему-то сделать это одними лишь собственными силами не может. А кто же согласится помочь ему?

Они посещают новый офис отца – посмотреть, что он собой представляет. Офис находится в Гудвуде, принадлежащем к цепочке африкандерских пригородов Гудвуд—Пароу—Беллвилль. Окна его закрашены зеленой краской, по которой тянутся написанные золотыми буквами слова «PROKUREUR – З. КУТЗЕЕ – ПОВЕРЕННЫЙ». Внутри сумрачно, тяжелая мебель набита конским волосом и обтянута красной кожей. Тома «Свода законов», который разъезжал с ними по Южной Африке с 1937-го, последнего года, в который практиковал отец, стоят, извлеченные из ящиков, на полках. От нечего делать он просматривает статью «Изнасилование». Туземцы иногда вводят мужской орган между бедер женщины, но без проникновения, сказано в сноске. Такая практика подлежит рассмотрению в рамках обычного права. Изнасилования она не образует.

Так этим они в суде и занимаются, думает он: спорят о том, где побывал пенис?

Практика отца, судя по всему, процветает. В офисе имеется не только машинистка, но и клерк-стажер по фамилии Экстин. Рутинные дела наподобие составления актов передачи прав собственности и завещаний возложены на Экстина, сам же отец отдает все время более увлекательной работе в суде, он вызволяет людей из-под стражи. Каждый день отец возвращается домой с новыми рассказами о людях, которых он освободил из-под стражи, и о том, как они его благодарили.

Мать больше всего интересуют не вызволенные им из-под стражи люди, а долги семьи – сколько должна она, сколько должны ей, а список их становится все более длинным. Особенно часто появляется в нем одно имя: Леру, торговец автомобилями. Мать то и дело пристает к отцу: он же юрист и наверняка способен заставить Леру заплатить. Леру отдаст долг в конце месяца, отвечает отец, он обещал.