Уже скрывшись из вида, Рилинд подумал: «Может он понял, что я в нём разглядел его особенность?» Ему стало неспокойно, но он тут же попался на глаза Бранимиру, который, без прелюдий, сразу загрузил его работой. Выполняя очередное поручение, Рилинд вдруг задался вопросом, а к кому или куда шёл тот человек со светящимися глазами? Вспомнив о нём, парень невольно вспомнил свой сон, и его передёрнуло. Он торопливо постарался избавиться от назойливых мыслей.

Ерта прибыла к зданию Радио и Телевидения Сербии в полдень. На проходной проверили документы и связались по телефону с журналистом, назначившим встречу. Получив подтверждение, Ерте объяснили, как пройти в нужный кабинет. Поднявшись на третий этаж и найдя нужный номер на кабинете, она постучала в закрытую дверь и, услышав приглашение войти, взялась за ручку двери и открыла её.

Добрый день, — она улыбнулась сидящим в кабинете.

И тут несколько крылатых ракет, одна за другой, взорвали здание.

Бетонные осколки здания разбросало во все стороны, раня прохожих. Город вздрогнул от ударных волн, и от полуразрушенного здания поднялся чёрный столб дыма, возвещая о новых массовых смертях. Практически все, кто находился в здании Радио и Телевидения Сербии, — погибли. Голова Ерты с открытыми глазами и ртом, оторванная от тела, с волосами, покрытыми слоем цементной пыли, лежала под обломками почти невредимая, тогда, как тело разнесло в клочья.

А в это время мужчины в американской военной форме, запустившие ракеты, ожидали конца дежурства и непринуждённо обсуждали, что им сегодня подадут на обед в общей столовой военной базы.

В больнице быстро стало известно о произошедшем. Рилинд, зная, что туда отправилась его мать, похолодел. Он бросился разыскивать отца. Увидев посеревшее лицо Мерджима, он понял, что отец уже знает о произошедшем.

— Папа! Как же так?! Как они могли?! — воскликнул Рилинд, хватая отца за плечи. — Мама… что с ней?!

Мерджим молча обнял сына и прижал его к себе. Какое-то время они так и стояли. Потом отец отстранился от сына и вытер глаза. Глаза Рилинда были сухими и лихорадочно блестели, лицо побледнело и осунулось.

— Папа… ты знаешь, что с мамой? — спросил Рилинд, надеясь, что отец скажет, что с ней всё хорошо, и в то же время очень боясь услышать, что она убита.

Мерджим положил руку на плечо сына и посмотрел ему в глаза.

— Я… — голос его сорвался. — Я не знаю. Иди вниз. Туда сейчас будут привозить раненых. Возможно, она будет среди них.

Мерджим развернулся и пошёл по коридору. Рилинд смотрел на его удаляющуюся спину, и ему казалось, что она вздрагивает от сдерживаемых рыданий.

Рилинд побежал вниз, слыша, как приближаются к больнице звуки сирен. Мама! Господи, пусть она окажется живой!!! Раненых почти не было. Матери среди них Рилинд не увидел.

Помогая развозить раненых и выполняя другие поручения, Рилинд продолжал думать о возможной смерти матери, и его захлёстывала ненависть, а из глаз лились слёзы. Он зло вытирал их рукавами и продолжал помогать другим. Он отомстит! Он жестоко им отомстит! Пусть для этого потребуются годы, но он отомстит им всем!

Когда они пришли домой, Мерджим с надеждой позвал жену по имени, но ответом ему была зловещая тишина. Ерты не было. Не зажигая света, в страшной тишине они стали ждать. Ерта так и не пришла. Им никто не звонил. Они так и просидели до утра в гостиной. Рилинд периодически забывался сном, но его мучили кошмары, поэтому он тут же просыпался. Его отец сидел, не шевелясь, с остановившемся взглядом. Случилось то, чего он так боялся. Руководство НАТО посчитало, что телецентр — это очень вредный объект, поскольку там работали люди, которые активно опровергали ложные обвинения со стороны военного альянса в адрес властей Югославии. Этих людей надо было заткнуть. Заодно заткнули всех, кто оказался в непосредственной близости от них. Почему он ей не запретил идти туда?! Ведь он был против… Он был слишком мягкий и сговорчивый, слишком понимающий. И вот — результат! Глаза Мерджима, долгие часы бывшие стеклянными, наконец, ожили. Сквозь кровоточащие трещины сознания появился совершенно иной человек, не несущий ничего хорошего в этот пылающий войной мир. Когда глаза не смотрели на сына, взгляд их был жестоким и холодным, можно сказать, бессердечным. В душе, в сознании Мерджима произошел необратимый сдвиг, повлёкший за собой разрушение былой личности с её внутренним миром, устоями и нравственными ограничениями. Внутри прежнего Мерджима теперь господствовал совсем другой человек, и он вовсе не желал, чтобы сын видел внутреннее перерождение отца. Новое «я» было достаточно агрессивным, но Рилинд был рядом, и новый Мерджим, надев на лицо маску относительного спокойствия, затаился за прежним Мерджимом.

Утром Рилинд уговорил отца лечь тут же на диване, пообещав ждать звонка вместо него. Отец послушно лёг. Рилинд позвонил в больницу и сказал, что отец сегодня не придёт на работу.

В ожидании звонка они провели весь день. Есть никто не готовил, да и голода никто из них не ощущал. Чай, который сделал Рилинд, они выпили, а вот к печенью не притронулись.

Когда за окном начались сумерки, зазвонил телефон. Мерджим встрепенулся. Они посмотрели друг на друга, после чего отец быстро подошёл к телефону и торопливо снял трубку:

— Алло? — голос Мерджима был взволнованным.

Рилинд, не отрываясь, смотрел на отца, наблюдая за его сиянием, а потому сердце парня сначала споткнулось, а потом стало стучать так сильно и быстро, что казалось, оно вот-вот разорвётся. Он уже понял, что услышал отец. Рилинд вскочил, но остался стоять на месте потому, что ноги отказывались ему повиноваться.

Мерджим положил трубку и опустил голову, потом его качнуло, и он опёрся о стену. Тут Рилинд обрёл власть над собой и подбежал к отцу. Тот положил ему руку на плечо, помолчал, а потом поднял голову и посмотрел на сына.

— Мама, — Мерджим судорожно глотнул, — Её… нашли. Нашли… что осталось.

В глазах Рилинда потемнело.

Глава двадцать третья

В операционной проводилась операция на очередном пострадавшем от недавней бомбардировки города. Операцию