Бойцы разбрелись по дороге отыскивая на ней следы. Разбойничье прошлое, а также прошлое охотников за головами позволило Мартину определить что дорогой не очень часто, но регулярно пользуются.

– Как думаешь, когда по ней последний раз повозка проезжала? – спросил он у Глазастого. – Часа три?

– Да, где-то так… три-пять часов. И если я не ошибаюсь, то это примерно тот промежуток времени когда дорогой пользуются.

Флокхарт улыбнулся. Уж в чем в чем а в чтении следов, в отличии от письменной грамоты, он редко когда ошибался.

– Так что если верить этим следам, – произнес уже Флокхарт, – следующий путник вот-вот появится. Хотя и не обязательно…

– У меня ступня! – поднял руку Камень.

Все метнулись к нему. Метатель булыжников поставил рядом с отпечатком ступни свою ногу и сомнений в человеческой ноге не возникло.

– Не гномья это точно, и конечно не гоблинская, – потвердел Рудал и взглянув на Безухого, проговорил: – А как на счет эльфийской стопы?

– Это не эльфийский отпечаток ноги, – едва взглянув на след, ответил Безухий. – Уж я-то знаю… Это очень четкий след, а у… них почти не остается следа… будто невесомы.

– Да, это явно не эльфийский след, – согласился Флокхарт, вспомнив следы эльфов.

– Значит человеческая, – подытожил Трилист, и пройдя дальше по направлению движения, добавил: – Вот и отпечаток руки. Видимо споткнулся о выемку в дороге.

– Ладно, – согласился Мартин. – С этим мы разобрались – мир населяют люди, по крайней мере как одна из рас. Осталось только найти способ как разобраться в местной обстановке.

Бойцы недоуменно взглянули на командира.

– О чем это ты? – удивился Зуб.

– Ландскнехт о том тупица, – хохотнул Рудал, – что негоже вламываться в город не зная что за люди живут в нем, какие у них обычаи чтобы ненароком чего не нарушить и не окончить свои дни на костре или в яме с гадюками.

Зуб скривился как от зубной боли не понимая как он сам до такого не додумался и тут же выдвинул предложение:

– А чего тут разбираться? Берем первого встречного и колем…

На этот раз на Зуба товарищи посмотрели как на больного головой.

– Ну чего еще? – набычился кавалерист.

– И что ты потом с ним предлагаешь делать с языком-то? Убить? Ежели отпустить то о странных путниках станет известно всей округе в считанные дни и тогда на нас охоту устроят. Об этом ты не подумал? – усмехнулся Флокхарт.

– Ну и хрен с ним с языком. Закопаем.

– Понятно… но я на это не пойду. Мы здесь чужие и крушить всех направо и налево не будем. В этом мире нам лучше проскользнуть тихой сапой, оставив как можно меньше напоминаний о себе.

– Тогда как?

– А головки у нас зачем? Жрать да плеваться? Или и думать тоже? Вот и давайте думать как, да так чтобы нас тут же не вздернули.

– А где? Здесь или двинем куда?

– Я предлагаю время не терять, путников за сегодня может уже и не быть.

– А в какую сторону пойдем?

– Да вот куда след указывает туда и пойдем. Чем не знак направляющий?

– Резонно… – согласился Хребет.

Друзья не долго думая двинулись вперед, никто даже не стал спорить, что вполне возможно как раз в обратном направлении прямехонько за поворотом может стоять деревня. Если и так, то им не нее, боги указали другое направление…

Друзей, подперев бока кулаками и чуть склонив голову на правый бок с порицающим взглядом, остановил Мартин протяжным вздохом, не услышать который никто просто не мог.

– Что такое Ландскнехт? – недоуменно спросил Трилист, обернувшись.

– Вы вот так вот и собираетесь по дороге идти? Как у себя в деревне по улице родной?

Друзья поплевались, хлопая ладонями по лбу или по ляжкам, ругая себя за тупоумие и сошли с дороги в лес. Действительно не дома и не гоже светиться нарываясь на случайную встречу с аборигенами, которые могут оказаться далеко не мирного нрава особенно по отношению к чужакам. А чужака в путнике определить хватит всего одного мгновения, по лицу, одежде и просто манере двигаться… и закрутится пляска с погонями, сечами и смертями. Кому это надо да еще из-за обычного разгильдяйства?

Отряд продолжил движение по лесу вдоль дороги тихими тенями. Лишь Безухий иногда сходил с общего направления движения, срывал листочки с незнакомых деревьев, траву, цветы растирал в ладонях и вдыхал густой аромат.

– Иногда мне кажется, что в нем не четверть эльфийской, а человеческой крови. – Буркнул гном.

– Чем тебе эльфы не нравятся?

– Надменные слишком…

Мартин на такой выпад только тихонько рассмеялся.

– Чего ты смеешься Ландскнехт? – удивился Рудал.

– Ты бы иногда на себя со стороны посмотрел и на своих сородичей, а потом уже говорил о чьей-то надменности!

– Да, бывает, – с хохотом согласился гном.

– А если серьезно? Они же ведь тоже такие же изгои как и мы все.

– Да к местным эльфам у меня претензий нет… Более того мы здесь и выжили-то благодаря взаимовыручке.

– Стало быть у тебя претензии к эльфам из мира твоей родины. Но как я понял, ты родился здесь на Форготте.

– Родился здесь, а неприязнь к тамошним впитал с молоком матери, – хохотнул Рудал.

– Тс-с… – зашипел Горг. – Впереди что-то непонятное…

Мартин и Рудал замолчали уставившись по направлению протянутой Горгом руки. Безухий и Глазастый пристально всматривались вперед. Флокхарт при всем желании ничего не увидел и не услышал. Иногда подобные обостренные чувства друзей начинали его раздражать, сам себе кажешься глухим и слепым, а также совсем с неработающим носом, по сравнению с гномом еще и дистрофиком…

Загнав раздражение на край сознания Мартин в абсолютной тишине застывшего отряда, когда можно даже расслышать шум дыхания соседа, он услышал таки шум настороживший его товарищей.

– Кажись, старый добрый грабеж…

– Ага, – согласился гном, – и уже в конечной стадии.

– Поспешим же…

– А смысл Ландскнехт? – спросил Зуб. – Ты же сам сказал что нам нужно проскользнуть по этому миру как можно незаметней. Он нам чужой, так что пусть местные жители со своими заморочками разбираются сами.

– Я также сказал что нам нужна информация. Причем разбойники в отличии от добропорядочных людей в качестве языка подходят наилучшим образом. Их как ты понимаешь можно колоть без всякого стеснения.

– Тогда поспешим!

Зуб ринулся к месту происшествия, остальные за ним. Отряд залег на самом краю для короткого наблюдения. Требовалось уточнить количество противника, оценить их оружие, выучку и найти главаря. Как показывала практика, с убийством главаря банда сразу же слабела, словно вынимали стержень и разбойники, если не находилось столь же авторитетного лидера, предпочитали бежать.