Теперь специфическую терапию распишет кардиолог, он же поставит диагноз, что случилось на самом деле: повторный инфаркт, или пациент просто съехал с ритма, что бывает в постинфарктном периоде. В конце концов, реаниматолог – врач посиндромной диагностики.

Убедившись, что состояние больного остается стабильным, Стас вышел покурить. Напряжение уходило, оставляя в душе мир и покой. «Такое не купишь ни за какие деньги, – усмехнулся Грабовский, мечтательно выпустив струю дыма в облупившийся потолок курилки. – Пусть я последний голодранец и на всю жизнь останусь им, но сейчас я спас от смерти человека, и это очень хорошо».

В кармане зажужжал телефон. Зоя Ивановна. Стас оценил такт начальницы. Она прекрасно видела, что происходит в реанимационной палате, но, понимая, что ничем не сможет помочь, осталась сидеть в ординаторской и не путалась под ногами. Знала: если нужно, Стас сам позовет ее.

– Ты освободился?

– Да, Зоя Ивановна.

– Приходи в приемное, дело есть.

– Сейчас с кардиологом назначения отрегулирую и приду. Минут через десять.

На выходе из отделения его остановила маленькая женщина в платке, повязанном по-азиатски.

– Доктор, как там мой муж?

Стас уточнил фамилию и сообщил:

– Давление хорошее, пульс нормальный. До завтра он останется у нас, так что вы можете идти. Завтра приходите на беседу с лечащим доктором.

Женщина с жаром пожелала ему здоровья.

– Я буду молиться за вас, – сказала она. – Пусть Бог вам даст все, что вы хотите.

Стас помчался в приемное отделение.

«За меня молятся, это хорошо! – думал он на бегу. – На сегодняшний день у меня только одно желание – быть с Любой. Только как Бог исполнит это мое желание, если она замужем?»

Мысль о том, что Люба замужем, была очень мучительной. Потом Стас вспомнил, что его пациент – татарин. «А я вроде бы по ведомству Аллаха не прохожу», – ухмыльнулся Стас.

В смотровой Зоя с Яном Александровичем беседовали с пожилым мужчиной, похожим на физика в отставке. Худощавый, с хаотично растущей бородой и в старомодной олимпийке, он, казалось, перенесся на машине времени из шестидесятых годов, причем прямо от бардовского костра.

– Я повторяю в сотый раз, что отказываюсь от операции, – говорил он.

Ну вот, снова здорово! Грабовский работал с первого курса академии и застал еще те благословенные времена, когда люди беспрекословно соглашались на операции. Конечно, если это было плановое вмешательство, они морально готовились к нему, искали хорошего хирурга, но по «Скорой помощи» проблем почти не бывало. В последние же годы авторитет врачей оказался настолько подорванным, что люди стали бояться обращаться к ним, а если уж становилось невмоготу, то требовали только консервативного лечения. Из-за этого страха в клинике появилось множество таких запущенных случаев, которые раньше можно было встретить только где-нибудь в районе Подкаменной Тунгуски.

– У меня друг заплатил бешеные деньги за замену тазобедренного сустава и умер во время операции!

– Помилуйте, мы с вас никаких денег не берем, – растерялся Ян Александрович.

– Что ж, не так обидно будет умирать! – Физик в отставке поджал губы.

– Мы предлагаем операцию, чтобы вы жили! А вот без нее вы погибнете.

– Какая жизнь, господи! Я старый человек, два инфаркта уже было, какая жизнь! Я еле хожу последнее время, и ваша операция все равно ничем мне не поможет.

– В таком случае зачем вы к нам пришли? Чтобы выяснить, от чего именно вы умираете? Из научного интереса?

Стас подошел поближе к Зое и тихо поинтересовался, о чем идет торг.

– Да опять аппендицит, будь он неладен! Человек неделю сидел дома, прикинь?

– Неделю? И все еще способен протестовать? Может, там что-нибудь другое?

– Что другое, если до правой подвздошной области не дотронуться и лейкоцитоз двадцать?

Стас присвистнул. Количество лейкоцитов превышало нормальный показатель в три с лишним раза.

– Вы кто по специальности? – неожиданно спросил Колдунов у больного.

– Радиоэлектронщик.

Стас поздравил себя с догадкой.

– Вы же не станете выбрасывать целый прибор, если на нем всего лишь полетел предохранитель, верно? Замените деталь и станете работать дальше, так велит здравый смысл. Так почему вы отказываетесь подчиняться этому самому смыслу, когда речь идет о вашей жизни?

Мужчина не слушал, все порывался написать отказ от операции и уйти, но хирурги его не отпускали.

– Если вы сейчас пойдете домой и посидите еще день, аппендикс ваш, как говорят в народе, лопнет. Родственники привезут вас в больницу в состоянии инфекционного шока. Вы будете недоступны контакту, и оперировать мы будем по жизненным показаниям без вашего согласия, но благополучного исхода гарантировать уже не сможем. Время будет безнадежно упущено. Поймите, время не только лучший врач, но и лучший убийца.

– А вдруг у меня еще и не аппендицит? – упорствовал мужчина.

– Всякое бывает, – заметил Колдунов философски. – Но не в этот раз. Поверьте мне, бояться не стоит. Оперировать будут два профессора, а наркоз даст один из лучших анестезиологов клиники.

Вспомнив, что из-за наголо бритой головы он больше похож на школьника, чем на маститого доктора, Стас поспешно надел очки и приосанился.

– Сделаю все, что смогу. Кардиограмму сняли?

Колдунов с Зоей переглянулись.

– Тебе ли спрашивать об этом, Стас? – фыркнула начальница. – Кто лучше тебя знает, что аппарата ЭКГ в отделении нет?

– Ладно, – вздохнул Грабовский. – Делайте рентген легких, анализ крови и везите в реанимацию.

– Ты человечище! – воскликнул Ян Александрович.

Эх, клятва Гиппократа, клятва Гиппократа! Врач, принимая ее (в метафорическом смысле), клянется помогать больным всеми силами, но львиная доля этих самых сил тратится не на выбор правильной стратегии лечения, а на то, как бы реализовать это лечение в условиях тотального дефицита препаратов и оборудования. Разве профессорское дело – обеспечивать съемку ЭКГ или выбивать дорогостоящие антибиотики? Или, например, монтировать систему дренажей из подручного материала, потому что администрация клиники не закупила нужных трубок? Но руководство предпочитает тратить деньги на содержание целой армии бухгалтеров, на ремонт административного корпуса, на все что угодно, только не на лечебный процесс. Зачем, если связанные врачебным долгом доктора найдут способ выкрутиться? Они же не имеют права оставить больного без помощи!

Оказавшись на реанимационной койке, радиоэлектронщик продолжал возмущаться.

Стас скороговоркой заверил его, что он попал в руки лучших хирургов города и волноваться у него нет никаких причин.