не знал, какова цена, но чувствовал, что заплатить придётся.

Это была лучшая ночь в моей жизни, полная страсти, вкуса, томной боли и неги. Она была так прекрасна.

Но утром я лишился части себя. Проснулся один, злой и опустошенный, зверски голодный. Я даже не понял, что она забрала. Но коллеги отметили, что я не делаю то, что делал раньше, не пью то, что пил, ем как животное и в целом веду себя странно. Я чувствовал неуемный зуд в душе и диагностировал себе лёгкую стадию депрессии.

Казалось, только женщина сможет унять тоску в душе, и я пошёл к ней снова. Хотел обналичить то обещание, которое увидел в первую встречу в её глазах. Обещание избавления.

В ту встречу она была другой: хлесткой, саркастичной, надменной. Посмеялась над моим состоянием, пожурила.

Я заметил что-то свое в её глазах. Почувствовал, знал – это принадлежало мне. Тогда я понял, чем заплатил. Частью души.

– Это невозможно… – попятился.

Она поняла сразу. Ухмыльнулась.

– Наука не стоит на месте. Что такое, в сущности, душа? Лишь энергия. Ток, что человек гоняет по телу.

– Что ты такое?! – заорал я в ужасе, понимая, что ставки всегда были не по моему карману. Я хотел вернуть свое, неважно, как она взяла!

Она ответила саркастично:

– Я ошибка, – улыбнулась. – Ошибка генной инженерии, ошибка маньяков и гениев, которые хотели улучшить человека во что бы то ни стало. А ещё я твоя ошибка.

Она смотрела спокойно. Даже тогда она оставляла выбор.

– Хочешь поцеловать меня?

Я хотел. Казалось, в ее губах освобождение от зуда и пустоты, в них полнота жизни, в них счастье. Я понял, что играю в её игру, и она уже победила. У меня не было шанса. Не было ни единого шанса, черт!

Тогда вместо поцелуя я ударил. Бить её тоже было сладко. Каждый удар приносил облегчение, как месть, которая возвращает утерянное. Но едва я остановился, понял – это был мой второй провальный ход. Меня стало на треть меньше. Она не могла открыть глаз, чтобы доказать мне это, лежала в луже крови. И я сбежал, думая, что расправился с монстром.

Я думал, она мертва, но тюрьма и смерть не страшили. Едва ли я был жив.

После той встречи день и ночь поменялись местами. При свете солнца, казалось, я лишь тень. Под луной я превращался в свой самый жуткий кошмар, но страх хотя бы позволял чувствовать себя живым.

Я метался из угла в угол, от дома к работе, рушил то, что осталось от жизни, посерел, осунулся, голодал, издевался над собой.

Потом она позвонила.

– У тебя есть кое-что моё, – сказала смеясь.

– Что? – в ужасе прошептал я, зная ответ. Две трети моей души жаждут воссоединения с оставшимся клочком.

Она не ответила.

Я оделся и вышел из дома. Тьма, страх и отчаяние выложили дорожку к её двери.

– Как ты это делаешь? – спросил я напоследок. – Я хочу знать!

– Показать? – просветила она меня чёрными дырами зрачков.

Их тяжесть затягивала.

– Да-а… – голова склонилась набок.

Она моргнула. В секунду контакт разорвался. Я ощутил, что меня больше не утягивает в её аномалию, и пришёл в ужас.

"Только не это!" – мелькнуло в мозгу, тело окаменело.

Она открыла глаза, глядя в сторону. Улыбнулась, дразня. Я положил руки ей на талию, притянул к себе.

– Давай же! – процедил. Меня трясло, как наркомана в ломке.

Глаза в глаза. Зелёные, коричневая крапинка.

Наконец, она поцеловала меня. Воздух вышел из лёгких, туловище стало невесомым, щекотным.

Миллиард оргазмов в секунду.

Моё бедное, будто обескровленное тело осело на пол.

– Энергия. Все вы лишь энергия…

Она потянулась, оттолкнула труп ногой.

– А я аккумулятор.

Быть никем, быть ничем, быть частью, молекулой, атомом совершенного существа! Это невероятно! Но я хочу больше…

Сейчас я наблюдаю, как она ищет новую жертву, и завидую ему. Впрочем, надеюсь, я хоть на что-то влияю.

– Что ты, глупенький, конечно нет.

– Но…

– Молчи, тебя больше нет.

Чего хочет Гха

Светлана Дугал

Монахи с Пятисотой планеты были самой миролюбивой расой во всей Вселенной. Сами они называли себя «хесс», но не возражали, чтобы люди называли их монахами. Они вообще редко против чего-то возражали и редко чем-то интересовались.

Как они выглядели на самом деле – один черт знает. Эти термофилы обитали глубоко под землей, в верхних слоях мантии планеты, при температуре в несколько тысяч градусов, и на поверхность выбирались только в скафандрах. Угловатые пластинчатые конструкции, оснащенные различными приспособлениями, сохраняли внутри нужную температуру, а снаружи походили на низкорослых черепах с длинными тонкими ногами.

Сразу после первого контакта, в «медовый месяц» отношений люди и монахи изучали друг друга с величайшим любопытством.

Люди предоставили монахам историческую справку о себе – от древних племен на матушке-Земле до текущих межколониальных войн.

– Понятно, – сказали монахи.

Люди привезли монахам записи Бетховена и копии Леонардо да Винчи.

– Хорошо, – сказали монахи.

Люди предложили космические корабли, которые отнесут их к новым мирам.

– Интересно, – сказали монахи. – Не нужно.

Им ничего не было нужно. Они существовали в своем подземном мирке, сосредоточенном вокруг религиозного культа. Монахи верили, что в ядре планеты живет ослепительное божество Гха, которое хранит хесс от демонов, населяющих остальной космос. Люди тоже относились к демонам, но монахи дали им шанс исправиться. При каждом случае они вручали гостям фигурки из легкого, похожего на папье-маше материала, названного пелармием.

– Дар. Так хочет Гха.

Судя по фигуркам, Гха больше всего напоминал снеговика. А пелармий, хранимый в недрах планеты, кроме фигурок ни на что не годился.

«Медовый месяц» закончился, когда горнодобытчики поняли, что на Пятисотой нет ничего интересного. Ни топлива, ни драгоценных металлов. Промышленники оставили монахов в покое, зато потянулись вереницей культурологи, лингвисты и сумасшедшие всех мастей. Последние включились в азартную религиозную игру, стали открывать повсюду церкви Гха вездесущего и устраивать паломничества. И вскоре со статуэтками произошло то, что происходит с любым религиозным символом: они стали продаваться в космопортах и бесполезно валяться в чуланах домов и квартир.

* * *

– Вы строите. Мы слышим. Почему?

Черепаху-переговорщика называли Верховным жрецом. Она ничем не отличалась от остальных монахов и была так же немногословна.

– Правительство Лондиниума считает планету Хесс бесценным подарком от Вселенной. Комфортная для людей атмосфера и климат – мы хотели бы поселиться здесь и стать вашими соседями. Друзьями.

Крейн, командующий первой армией Лондиниума, получил генеральский чин не за дипломатические навыки, но лукавить умел.