Вы сделали Феликса Деко носителем наших государственных секретов. Мы знаем, что он ещё ничего не докладывал своему начальству, но все может быстро измениться, и тогда жертв станет гораздо больше.

— Не понял. Каких жертв?

— Ваш француз должен умереть. Несчастный случай. Вы опасным расследованием занимаетесь, бандит может застрелить. У вас ведь есть пистолет. У лягушатников выпросили.

— У Деко семья. Дочь инвалид.

— И что? А у вас расстрельная статья. Хотите покрыть позором славную фамилию? Кто вам этот французишко? Расходный материал. Когда Париж захватывали, их тысячами в Сене топили.

— Неправда. Великий Лука вмешался.

— Правда или неправда, это уже история. Мне всякими теориями заниматься некогда, я пошел. Вы вольны поступать как хотите, только знайте, приду лия за вами вечером или не приду совсем зависит только от вас.

Вершинин смог разжать кулаки только когда Ким вышел. На ладонях остались кровавые отметины от впившихся ногтей.

Париж. 20 округ. Импассо де Бергамо. 29 июня 14.00

Основным желанием Вершинина в этот нехороший день стало желание, чтобы Деко умер сам. Брился и упал на бритву. Кость из лукового супа в горле застряла, перекрыв дыхательные пути. Ах, да, в луковом супе нет ничего кроме супа.

Инфаркт внезапный. Жена в плач, соседи ахают. Такой молодой, а Деко уже готовый.

Всем чаяниям специалиста из самой метрополии не суждено было сбыться. Ровно через полчаса после экзекуции Феликс Деко явился в комендатуру чисто выбритый и благоухающий местным парфюмом, кстати чрезвычайно вонючим и стойким.

Заходить он не стал, ожидая в своей букашке «Рено». На вопрос как здоровье, бодро ответил:

— Отлично. 8 раз!

Чем вызвал неподдельное раздражение. Однако, где бы его убить, прикинул Вершинин.

— Есть новости, — сообщил Деко. — Мы нашли гражданскую жену Сэма Зелепукина.

— Сожительницу, — поправил Вершинин. — Что еще предприняли?

— Установили скрытное наблюдение. Сэма там нет.

— Понятное дело. Он же не идиот.

20 район Парижа еще до БК считался неблагополучным. Вершинин готов был утверждать, что теперь неблагополучным считается весь Париж. Туристов тут давно не бывает.

Это было не совсем верно. С мигрантами разобрались в первую очередь. Кто не умер от мора, вроде как ниспосланного Великим Лукой, были экстрадированы на родину. Кто не захотел - поехали туристами на атомные свалки.

Преступность снизилась в разы, но не исчезла совсем. Огромной грыжей вылезла проблема наркомании и кормящейся на ней целой индустрией из бандитов, бизнесменов и членов правительства. Не долго сумняшась, их стали выявлять и понемногу расстреливать, и вешать. Вся эта кодла предпочла разбежаться, а наркоманы вымерли как динозавры. Нельзя сказать, что их не осталось вовсе. В Париже и сейчас довольно легко можно было достать дозу. Но очень дорого. Так что алкоголиков было больше.

Уголовников тоже прижали к ногтю. Рецидивисты массово померли на каторге. Остальным бездельникам прекратили дармовые выплаты, свели пособия к нулю-метод против лодырей отлично зарекомендовал себя в метрополии. Вся шелупонь предпочла из Парижа сбежать.

Но следы вакханалии никуда не делись.

— Еш твою меть! — вырвалось у Вершинина при виде 3-х этажного граффити на обветшалых стенах домов.

В основном там теснились беременные буквы, невесть что рекламирующие и скорее всего не имеющие смысла вообще. Были покрашены даже мусорные урны. Непонятно кому пришло в голову ползать в этом дерьме. Улица оказалась заляпана краской точно полы в мастерского художника. Только художник сошел с ума.

— Ваш человек мог позволить себе хату получше! — заметил Деко.

— Дурак ты! В хорошем районе его бы сразу вычислили. Там полно любовниц нашего начальства проживает.

Дверь в парадное закрывала добротная железная дверь с небольшим оконцем. Домофон функционировал. Деко нажал кнопку апартаментов на первом этаже.

— Открой, ключи забыл.

Ответил грубый мужской голос:

— Нашел консьержа, сучонок!

— Зайду-оторву тебе яйки на хрен! — заорал Деко. — Открывай, падла такая!

— Это ты, Берт? — неуверенно спросил мужчина.

— Нет, командировочный из России! — язвительно произнес Деко.

Дверь затренькала и открылась.

— Всегда надо говорить правду! Учись, Жак, пока я живой! — назидательно произнес Деко.

Глядя ему в спину, Вершинин невольно коснулся Беретты в поясной кобуре. 15 пуль калибра 9 миллиметров можно было выпустить одной очередью. Закрыть дверь, не входя и уйти. Видеокамер тут нет. И вечернее рандеву с «китайцем» не состоится. Вернется он в свою метрополию, напишет отчет, что все произошло из-за вербовки Сэма Зелепукина активистами Фаланги. Внесут Сэма в список?1 преступников государственного реестра, получит Вершинин свою премию и благодарность в деле.

А этот гадский папа Феликс Деко будет являться к нему по ночам, не давать покоя, расказывать пошлые анекдоты и спрашивать:

— А когда ты выпрашивал пистолету полковника Вильяма, ты знал, что меня из него пришьешь, а, Жак?

— Не называй меня Жаком! — крикнет он, а что на мертвяка сердиться, он все равно будет его так называть, пока они не встретятся где-нибудь на облаке.

Только Феликс как мученик попадёт в рай, а ему в другую сторону.

* * *

Сожительницу Сэма Зелепукина звали Коррин Клеман. 38 лет. Сын Даниэль, 8 лет. Вдвоем с сыном она проживала в скромной однушке.

— Сын Сэма? — спросил Вершинин, пока поднимались по лестнице, так как лифт не работал, и судя по безобразному виду, давно. — Не говори, что не сделали экспресс анализ ДНК, а то я перестану уважать ваши спецслужбы.

— Сделали экспресс-анализ, — не стал отпираться Деко. — Его сын.

— Все равно что-то не клеится. Из-за такого не убивают. Допускаю, что половина дипкорпуса имеют любовниц в Париже. И что из-за этого убивать? Отношения нигде не зарегистрированы, повернулся бы и ушёл, всего то и делов. Иски колонистов против граждан метрополии не принимаются.

— Наши самки-самки второго сорта! — глубокомысленно изрек Деко.

По донесению наружки Коррин Клеман была дома, и когда она открыла дверь, Вершинин категорически с напарником не согласился. Кора была та еще красотка. Брюнетка по последней парижской моде. Волосы до плеч. Четко очерченные самой природой карие глаза. Пухлые чуть приоткрытые губы. Одета в черные топики и свободные бриджи. Черные лямки топика контрастно лежали на белой коже гладких плеч. Под топиком угадывались изящные перси.

Деко на миг остолбенел, так что его 8 раз за ночь вызывали некоторые сомнения.

— Проходите! — проговорила Кора.

— Мы из полиции! — обрел дар речи Деко.

— Я вас давно жду. Что-то вы задерживаетесь.

Квартира состояла из комнаты и кухни. На кухне царил порядок. Стол аккуратно накрыт клетчатой клеенкой. Холодильник сверкает чистотой. Протертое до прозрачности окно.

В комнате царил хаос. На единственном диване словно велись бои-куча накиданных как попало одеял и подушек, носильных вещей. Даже вроде ботинки были. Кроме дивана существовал еще большой телевизор,