— Да. Злиться.

Риико аж задохнулась от такого подхода, принялась объяснять, что испытывать любые эмоции естественно, что он молодец. Нииша просто подошла к так и стоящему истуканом Джиро, обняла, как когда-то обнимала расстроенную провалом Таари. Тот не шевельнулся, Таари махнула рукой:

— Нииша, не надо. Не всем это помогает, — без улыбки взглянула в лицо Джиро. — Если хочешь, возвращайся в свою спальню. Можешь взять с собой чай.

Тот кивнул почти с облегчением, ушел, гордо держа спину. Риико расстроенно прикусила губу, вздохнула:

— Жалко его.

Таари пожала плечами.

— Мы скоро едем в его обожаемый Кайн. Я бы больше переживала, не захочет ли он сбежать, едва мы пересечем границу. Ошейники мне придется снять со всех, покрой кайнской одежды спрятать их не позволяет.

Рабы на миг опешили. Встал красный до остриженной макушки Иола. Медленно выдохнул, прежде чем заговорить:

— Джиро не сделает ничего, что могло бы навредить экспедиции. Наша честь не позволяет подобного предательства. Если вы не доверяете нам, то можете оставить здесь. Достаточно и одного провожатого.

Таари покачала головой, будто даже слегка виновато.

— Нет. Извините, я просто устала. Не хотела вас оскорбить. Просто Джиро до сих пор не понимает совсем элементарных вещей!

— Я тоже, — тихо признался Тетсуи. Съежился под направленными на него взглядами, но продолжил: — Я тоже не знал, что мы такие слабые. Что вы нас не захватываете только потому что жалеете. Я просто не вскакиваю и не кричу. И не потому что я умный, а потому что стесняюсь.

По мере речи он все ниже опускал голову, пока не уперся подбородком в грудь. Юки сжал его руку слева, Тэкэра справа. Тоже посмотрела на Таари, улыбнулась:

— Мне тут легче всех, я возвращения боюсь, а не радуюсь. Но знаешь, все равно обидно. Кайн — наша страна. С миллионом проблем, но все равно. Там живут наши друзья и родичи, мы не хотим отмахиваться от них только потому что несколько месяцев жили здесь. Для нас «кайны» — не безликое слово. Кайны — это мы.

Таари коротко склонила голову. Признала:

— Хорошая речь. Я вас поняла. Но в любом случае факты остаются фактами, и мы едем в экспедицию тихо, рискуя застрять посреди шоссе в выключившейся машине. Потому что ваши сородичи считают нас, эндаалорцев, врагами. А у нас просто не было особого выбора куда падать. Могли бы, поселились на другом конце планеты. Но плодородной земли тут кот наплакал, мы и так обходимся только самой необходимой малостью. Некуда нам с вашей территории деваться.

Теперь склонили головы ее рабы, признавая правоту хозяйки.

— Ну у вас и разговоры, — вздохнула ошарашенная Риико. — Давайте я передатчики из машины выгружу и поеду. Мне завтра утром хоть и не в экспедицию, но на работу. Хотелось бы выспаться.

Тягостный для всех ужин закончился, рабы молча разбрелись по дому, кто сразу спать, кто сидеть в общей комнате, разговаривать или читать напоследок. Акайо достал из витрины чайную доску, помедлил. Вынес все-таки на привычное место в саду, по пути захватив с одного из кресел плед. Заварил чай, ежась от пронизывающего ветра.

Он полагал, что должен злиться, как Джиро. Не на Таари, это было невозможно, но хотя бы на Эндаалор в целом. Или на Империю. Вместо этого на душе было спокойно. На губы норовила заползти совершенно неуместная улыбка — они друг друга поняли, а это главное. Каковы бы ни были факты, их можно было изменить. Менять мнения намного сложнее.

«На что ты надеешься?» — раздраженно спросил он сам себя. И ответил — если Джиро способен не взорваться в ответ на неприятную правду, если Тетсуи ради того, что считает правильным, способен перебороть страх, а Таари готова признать, что судит слишком резко, все не так уж безнадежно.

Рука замерла, кипяток расплескался по доскам, взвился паром в холодный воздух. «Что не безнадежно? — спрашивал Акайо, зажмурившись. — Что ты, погибший генерал, можешь изменить?»

— Там посмотрим.

Он вздрогнул, завершил прерванное движение, наполнив чайник. Таари, похоже, даже не заметила заминки. Подошла, села напротив, кутаясь в такой же, как у него, плед. Сказала недовольно:

— В такую погоду чай надо заваривать в гостиной.

Он молча подхватил доску, локтем распахнул дверь, пропуская хозяйку. Уже расставив посуду на упоительно теплом полу, тихо возразил:

— Ты не стала бы меня здесь искать.

Она засмеялась.

— Логично, — взяла протянутую чашку, покатала в ладонях, грея руки. Встряхнула головой, рассыпав по плечам медные в мягком свете ламп волосы, повторила: — Там посмотрим, кто прав и что из всего этого выйдет. Кто не рискует, тот не защищает докторские.

— Я не предам тебя. — Опустил глаза, сам не зная, почему решил сказать именно это. Почувствовал, как скользнула по волосам ее рука.

— Догадливый мальчик, — протянула Таари тем глубоким голосом, от которого все внутри обмирало и таяло, как воск. Обхватила его затылок, потянула. — Иди ко мне.

Он подался вперед, неловко оперся на руки по сторонам от ее коленей. Следуя за ладонью, коснулся лбом ее груди, опасно зависнув над чайной доской. Она прикусила его ухо:

— Люблю, когда ты боишься. Жаль, что пока только за свои чашки.

Он вспыхнул, как небо на закате, дернулся было вверх, надеясь перебраться через чайную посуду, но Таари удержала. Заставила упасть на бок. Под ребра уперся край доски, звякнула слетевшая на пол чашка.

— Видишь? Все в порядке, — Таари многообещающе улыбалась над ним. На ее раскрытой ладони лежал неведомо когда выхваченный из-под него чайный дракон. — Доверять нужно всегда, а не только во время сессий.

Акайо улыбнулся в ответ. Он понимал — на самом деле она говорит «спасибо, я поняла, что…». Просто она его верхняя. Она вообще верхняя, словно бы для всего мира, всегда. Так гораздо проще. Поэтому и говорит — так, зная, что он ее поймет.

Туфли прокатились по полу, бледная сухая пятка толкнула его в грудь, заставляя перевернуться. Он не заметил, когда и куда Таари убрала чашки, но судя по тому, что тонкий фарфор не захрустел жалобно под спиной, она успела это сделать. Блеснули зеленые глаза, скользнула вдруг по губам смущенная улыбка:

— В дороге мы не сможем это делать. Значит, надо сейчас.

Он кивнул. Ему тоже было нужно. О том, сколько продлится путь и, следовательно, перерыв в сессиях, думать не хотелось.

***

Он вернулся в гарем такой поздней ночью, что ее следовало бы назвать утром. Однако стоило лечь, как в дверь постучали. Акайо со вздохом поднялся, надеясь, что вопрос несерьезный и не отвлечет надолго. Глупо. Если ради этого кто-то стерег его половину ночи, то вряд ли хотел спросить, стоит ли брать запасной обрезок ткани на случай, если прохудится одежда.