Сначала Паули занялся шестью доминирующими архетипами, которые были активны в течение двух периодов его жизни. Первый — «юность» — завершился в 1928 году, с переездом в Цюрих. Второй, «недавняя жизнь», продолжался с 1946 года (конца войны) по настоящее время. В промежуточный период (1928-1946) маятник эмоциональных ценностей качался от одной крайности к другой. Эти промежуточные годы были сложным временем, периодом «малой трансформации»; в них вошли «его жизненный кризис» (развод, эмоциональный кризис и исцеляющий опыт бессознательного) и годы войны, проведённые в Америке.

Паули нарисовал две звезды Давида, одна относилась к раннему этапу жизни, другая к недавнему. Шестилучевая звезда символизировала почву, основу всех арехтипов.

К каждой звезде Паули приписал три пары архетипов.

Юность

Поздние годы

Две звезды Давида.

Юность (окончилась в 1928 году):

А(1) Эго против матери, с которой у Паули были хорошие взаимоотношения.

В(1) Тень, полностью проецируемая на отца, несёт в себе подавленный негатив по отношению к иудаизму. Ей противостоит светлая анима, которую Паули считал высшей. Она играет роль интеллектуального вдохновителя. В этот момент Паули был целиком интеллектуально поглощён физикой.

С(1) Духовная самость, проецируемая на Учительницу против тёмной (низшей) анимы, проститутки.

Поздние годы (с 1946 до лета 1953):

Изменённый набор архетипов теперь выглядит так:

А(2) Эго против реальной женщины (не матери) вместе с чувством «дома» и чёткой чувственной связью с другими.

В(2) Тень, более не проецируемая на отца, выражается как «спорная, интеллектуальная, лишённая чувств» и противостоит светлой аниме, теперь низшей и удалённой от земли. Она отождествляется со «злой мачехой».

С(2) Мастер как фигура самости против тёмной анимы, теперь высшей и нуминозной в роли китаянки.

В А(1) первой звезды Паули был близок с матерью, поэтому логично заключить, что эта точка относится к материнскому комплексу[316], который он перенёс во взрослую жизнь. Такой комплекс объяснил бы светлую аниму, держащую его в тисках интеллекта и невозможность иметь продолжительные отношения с женщиной на этом этапе.

Хотя точка А(2) показывает прогресс в отношении к женщинам, вторая жена Паули продолжала играть роль матери. По наблюдению Вайскопфа, «Франке удалось сделать его жизнь терпимой и даже приятной … она смогла создать для него удобный, безопасный дом, в котором он чувствовал себя свободно и мог обратиться к множеству других своих интересов, лежащих далеко за пределами физики»[317].

В точке В(1) Паули вспомнил слова фон Франц о том, что евреи исторически связаны с естественными науками. Это заставило его задуматься о влиянии отца на его занятия наукой. Рассматривая отца как бесчувственного интеллектуала, он начал узнавать эти черты и в себе самом. В то время как женский дух светлой анимы оживлял его интеллектуальный интерес, отец по-прежнему оставался в тени.

В точке В(2) преобразованная тень освободилась от идентификации с отцом, а светлая анима была низведена до низшего положения. Она проецировалась на молодую мачеху (блондинку), которую Паули считал злом.

В С(1) самость проецировалась на Учительницу, в которой преобладает интеллект. Этой почитаемой фигуре противостояла тёмная анима, которая считалась низшей по отношению к светлой и уничижительно называлась проституткой. Налицо подавление чувственной функции.

В С(2) самость была освобождена от проекции и идентифицировалась с фигурой Мастера, носителя мудрости. Тёмная анима, ставшая теперь земной фигурой, стала превосходящей. Но как мы видим из Урока игры на фортепьяно, её отношения с Мастером оставались проблематичными.

Промежуточные годы (1928-1946)

Период малой трансформации.

Промежуточные годы включают в себя эмоциональный кризис и военное время, период трансформации, извилистым путём приведший Паули к осознанию психофизической проблемы.

Паули указал фон Франц, что образы поздних лет более не имеют отношения к реальному положению дел; что в данный момент он переживает великую трансформацию, при которой светлый (духовный) и тёмный (хтонический) аспекты анимы так сблизились, что «мне ясно, что существует лишь одна анима, которая является и тёмной, и светлой, и, вдобавок, реальной женщиной»[318]. Он считал, что теперь может видеть цель своего путешествия. Вспоминая число 12, он писал: «Задачей [путешествия] сейчас должен стать синтез раннего и позднего периодов. Это даёт число 12 (из умножения 2×6), соответствующее зодиаку, его оригинальному начертанию, то есть древнему делению на четыре треугольника … Это цель, которую я себе наметил. Сюда я хочу прибыть»[319].

Синтез двух жизненных фаз на первый взгляд озадачивает. В самом деле, вызывает сомнение, мыслил ли Паули в этом случае рационально; более вероятным кажется, что он следовал своей интуиции. Совмещая прошедшие и недавние годы, Паули пришёл к числу 12, напомнившему ему о древнем символе зодиака, воплощающем и тройку, и четвёрку. Таким образом, выражение 2×6 = 3×4 показывает, как его личная история (2×6) привела к пониманию чисел 3 и 4, означающих рациональное и иррациональное в комплементарной паре. Важно заметить, что для понимания значимости числа 12 личное и космическое нуждаются друг в друге. Из основы — еврейских предков Паули, ассоциирующихся с шестёркой, выделилось двенадцатистороннее космическое изображение, которое, как казалось, содержало в себе желаемую целостность. Символическое значение этих чисел, должно быть, вдохновило Паули.

Последнее письмо Юнга от 24 октября было ещё свежо в памяти Паули, в особенности риторический «двухтысячелетний вопрос»: «Как перейти от трёх к четырём?» В письме к фон Франц Паули размышляет: «Невозможно перейти от трёх к четырём. Но я полагаю, что можно различными путями прийти к трём и четырём. Мой путь — от 2×6 к зодиаку, поскольку старейшее всегда самое новое»[320].

Паули считал, что зодиак имеет значение более глубокое, чем христианство. Он называл христианство «космическим младенцем», прибавляя: «Бессмысленно негодовать на детей [только] потому, что они ещё не выросли. Иногда всего лишь утомительно жить среди детей, при всём их обаянии». Он сравнивал христианство с «физикой людей, которые верят, что полная и новая луна — разные небесные тела». Он утверждал, что христианство, «таким образом, психологический эквивалент этой гипотетической детской физики». В обоих случаях статус «ребёнка» относится к неспособности увидеть иррациональный аспект (новую луну) как часть религиозной/физической целостности[321]. Паули мечтал наполнить жизнь одновременно тройкой и четвёркой и считал, что древний символ зодиака как нельзя лучше это иллюстрирует.

Письмо от Фирца (9 ноября 1953) оказалось весьма ко времени, и Паули посчитал его подтверждением правильности своего пути через 2×6. К изумлению Паули, Фирц также писал о проблеме 2×6 в связи со сном, о котором сообщает живший в 17м