этот взгляд в двадцатый век, Паули писал: «[В] настоящее время вновь достигнута точка, в которой рациональный подход уже прошёл свой зенит и считается слишком узким»[349] — слишком узким, чтобы принять существование иррационального, которое, не будучи понятым, может найти недобрые пути выражения. Он продолжал:

Я верю, что тем, для кого узкий рационализм не имеет силы убеждения, а магия мистического мировоззрения … недостаточно эффективна, нет иного пути, кроме как так или иначе подвергнуть себя противоречию этих контрастов. Именно таким способом учёный может более или менее сознательно двигаться по пути к внутреннему спасению[350].

«Идеи бессознательного с точки зрения естественных наук и эпистемологии»

В честь восьмидесятилетия Юнга (26 июля 1955) Паули написал статью о бессознательном с точки зрения естественных наук. В этой научной работе он описал развитие собственных взглядов и взглядов Юнга на связь между психе и материей и необходимость расширения поля исследований этого дуализма за пределы физики и психологии и включения теории эволюции.

Паули заметил, что на атомном и субатомном уровне материя проявляет свойства, сходные с бессознательным. Такие общие черты, как целостность и существование противоположностей, утверждал он, имеют огромное значение. Хотя для нашего причинно-следственного опыта внешнего мира эти черты не очевидны, Паули считал, что их нельзя игнорировать, поскольку они влияют на наше мышление и наши отношения с реальным миром. Он выразил надежду, что с таким холистическим подходом рациональная наука будет дополнена включением психического измерения, а психе, в свою очередь, включится в исследование материи.

Статья появилась в журнале «Диалектика» в 1954 году. Ниже мы приводим её краткий пересказ.

Проблема наблюдения

Вначале Паули обращается к 19 веку, ко времени, когда физик Майкл Фарадей представил революционную концепцию физического поля для объяснения передачи силы на расстоянии, как в случаем с магнитом. Магнитное поле заполняет пространство вокруг магнита, и его можно наблюдать при помощи металлических опилок, рассыпанных рядом с магнитом — оно выстраивает опилки в определённом направлении. Концепция поля привела к теории электромагнитных полей Джеймса Клерка Максвелла, которая по значимости сопоставима с законами Ньютона.

Примерно в это же время Эдуард фон Хартманн и Карл Густав Карус занимались развитием философии бессознательного. Фрейд определил это явление как «подсознание» (ок. 1901 года). Обнаружилось, что подсознание содержит подавленные воспоминания, которые проявляют себя во снах.

Проводя аналогию с физическим полем, американский психолог Уильям Джеймс предложил рассматривать бессознательное как «психический слой», окружающий сознание. В 1902 году он писал:

Оно находится вокруг нас подобно «магнитному полю», внутри которого наш энергетический центр поворачивается, как стрелка компаса, с переходом текущей фазы сознания в следующую. Все наши воспоминания парят за его пределами, готовые в любой момент войти в него; и весь объём остаточных сил, импульсов и знаний постоянно растёт за ним[351].

Далее Паули продолжает ссылаться на Юнга, который, сравнивая символы из снов и древний символический материал, показал (в отличие от ограниченного взгляда Фрейда), что бессознательное имеет коллективное содержание. Более того, подобно инстинктам, коллективное бессознательное предрасположено, благодаря собственной же независимости, выражать себя архетипически. Оно может быть описано как бесконечное поле.

Обращаясь к физике, Паули пишет о проблеме, возникающей при попытке наблюдения субатомных частиц, которые сами по себе слишком малы, но могут быть идентифицированы по окружающим их полям. В отличие от случая с магнитом, где действие поля на железные опилки незначительно, в мире атомов, где размер частицы примерно равен размеру пробы, всё совершенно иначе. Существует фундаментальная граница возможного знания об атомном уровне, поскольку в отличие от макромира, любое наблюдение неизбежно меняет состояние системы, вмешиваясь в неё. Поскольку каждое измерение создаёт новый набор условий, субатомную систему надлежит рассматривать как единое целое.

Аналогичная ситуация возникает и с чувственным восприятием. Паули указал, что процесс осознания неизбежно влияет на бессознательное: «Даже просто осознание сна уже, так сказать, повлияло на состояние бессознательного и, по аналогии с квантовой физикой, создало новое явление»[352]. Таким образом, если мы принимаем во внимание эмоциональные или бессознательные факторы, ни одно наблюдение нельзя расчленить или воспроизвести. Как и в случае с квантовой системой, психологическая система должна рассматриваться как целое.

Юнг также видел в психе свидетельство целостности: «Как и со всеми парадоксами, это утверждение нельзя понять сразу. Однако мы должны приучить себя к мысли, что сознание и бессознательное не имеют чёткого разграничения, когда одно начинается там, где заканчивается другое. Скорее нужно говорит, что психе является сознательно-бессознательным целым»[353].

Паули считал, что необходимо продолжать исследование психофизической проблемы. Он сравнивал себя с Бором и Гейзенбергом, физиками, «которые считают, что даже сфера приложения сегодняшней физики ограничена и не до конца понятна». Атомная физика, утверждал он, связана с «направленностью к концу, соответствием цели и целостностью, которую мы считаем характеристикой всего живого и самой жизни»[354]. Это поставило перед ним вопрос: «А только ли между физическими и психическими процессами существуют параллели? Возможно, все эти связи концептуально охватывают “единство сущности”?»[355] Это подвело Паули к глубинному смыслу природы материи, распространяющемуся на все формы существования.

В поддержку существования взаимоотношений между психе и материей Паули указывал на «удивительное» понимание Юнгом их связи при изучении алхимии, неоднократно провозглашавшей идею психофизического единства. Вместе с явлением синхронистичности это привело Юнга к концепции психоидного, расширяющей архетип за пределы психического и соединяющей его с материальным миром. Концептуализация архетипа, в особенности психоидного, несла в себе перспективу открытия нейтральных упорядочивающих принципов, которые, в отличие от унифицированного конкретного языка алхимии, должны быть абстрактными.

Паули поддерживал исследования Юнга, с особым упором на его концепцию архетипа. Он взял на себя труд показать процесс развития Юнгом этой концепции за годы, начиная с изначального образа и заканчивая архетипом как организатором образов и идей. Он цитирует Юнга: «Таким образом, нет оснований представлять архетип как нечто иное, нежели изображение человеческого инстинкта»[356]. Юнг также писал: «Для точности необходимо чётко различать архетип и архетипические идеи. Архетип как таковой — это гипотетическая непредставимая модель, нечто вроде паттерна поведения в биологии»[357].

Однако Паули предупреждал, что эти идеи ещё находятся на этапе формулирования и не должны приниматься как аксиомы, прибавляя, что иррациональное в природе и психе не нужно выносить в отдельную область. По мнению Паули, юнговской концепции архетипа, как наследованной априори, не было уделено должного внимания, особенно за пределами психотерапии.

Использование концепции бессознательного в количественных науках