— Ты почему прячешься?.. Искра, ты плачешь?

— Нет… — всхлипнула я и отвернулась.

— Искра-Искра…

Александр привлек меня к себе, утешая, погладил по волосам, по спине, а потом поднял на руки и понес наверх.

— …Ты будешь приезжать? — спросила я, лежа у него на груди.

— Не знаю. Первый год я постараюсь, но обещать не могу.

Под утро я проснулась от душного ужаса и собственных криков.

— Алекс! Алекс! Алекс! — Меня трясло, голос срывался, я рыдала, пытаясь предупредить мага — что-то черное, страшное подползало к нему, тянуло щупальца к голове, а Алекс этого не видел, не знал, беспечно смеялся, а я билась в прозрачную стену, умоляя его обернуться и выставить щит: — Алекс! Алекс! Пожалуйста, Алекс…

— Я здесь, здесь… Здесь, — повторял Александр, покрывая мое лицо поцелуями, — здесь, Искорка… Это сон, просто сон, — зашептал он мне на ухо. — Никто тебя не тронет, никто не обидит, слышишь?

Я замотала головой и зарыдала еще громче.

— Я… Я… Ты…

— Господи, да что ж такое… Выпей, — протянул он мне чашку холодной воды.

Зубы заклацали о фарфор, я подавилась, закашляла.

— Допивай, — велел Александр, легко постучав меня по спине. — Все допивай. …А теперь рассказывай. — Маг, как маленькую, поднял меня под мышки и усадил к себе на колени.

— Будь осторожен, — всхлипнула я, обняв его за шею. — Пожалуйста, будь осторожен! Я буду ждать сколько нужно, буду сидеть где скажешь, хоть в подвале, только будь осторожен!.. Если ты умрешь, я тоже умру!..

Лицо Александра дернулось, как от пощечины.

— Я не собираюсь умирать, — глухо сказал он. — Не плачь.

— Дядя тоже так… гово… рил! И тетя!.. А потом… потом…

— Что случилось потом?

— Они сго…сгоре… ли! Я выпрыгнула в окно, а они… Они умер…ли! — икая, рыдала я. — И мама… А потом папа! Упал… и всё!.. Все они умер…ли! А я… я… осталась… Если еще ты…

— Тише-тише-тише… — Маг крепко обнял меня, укачивая. — Я не горю, ты же видела. Не тону. Задушить и отравить меня не выйдет, застрелить тоже. Слышишь?

— Да…

— Ну вот… Что еще осталось?

— Проклятия…

— Я буду очень осторожен, Искра, — пообещал маг. Его холодная, почти ледяная ладонь легла мне на лоб, и я застонала. — Если не снять спазм, утром будет болеть голова, — сказал Александр. Лицо у него было странным, а в глазах мелькало что-то очень похожее на сомнение и сожаление.

Кажется, я все испортила слезами. Тетя ведь столько раз говорила, что мужчины не терпят истерик…

— Прости…

— Не извиняйся. — Пальцы мага, массируя, спустились к моим вискам, и на скулах Александра заиграли желваки. — Я буду приезжать так часто, как смогу, — вдруг сказал он. — А если не отпустят, оставлю вместо себя голема и все равно приеду.

— Я буду очень-очень тебя ждать, — прошептала я. — Я люб….

Александр закрыл мне рот поцелуем, не позволив закончить.

Оставшиеся дни он не отходил от меня ни на шаг. Документы отправил в свой ландонский дом, решив, что если его маленькая империя не развалилась за год, то еще неделю она точно протянет. На вызовы Гончих отвечать перестал, и лишь изредка замирал, сияя глазами, а потом стирал с лица капли пота и идущую носом кровь.

— Она?

— Да.

Мы проводили дни под старым дубом, на толстой ветке которого поскрипывали цепи качелей. Александр прогревал землю, расстилал плед, я приносила корзинку с едой, и мы часами лежали, глядя на бегущие к морю облака. Я сворачивалась комочком, укладываясь на плечо мага, а Райдер играл моими пальцами.

За ночную истерику было стыдно, и я старательно делала вид, что все в порядке — спорила с Александром, на кого похожа сползшая с Ир-Уитва [валлийское название Сноудона] туча, отчаянно сражалась с ним в шашки, а когда Райдер начинал тормошить меня, дергать за косички, с визгом удирала, оскальзываясь на молодой траве. Алекс ловил меня, перекидывал через плечо и, посмеиваясь, нес обратно к пледу.

— Что же мне с тобой делать, прекрасная дева? — грозно хмурил брови маг, прижимая мои запястья к земле. — Съесть?

— Не надо!

— Защекотать?

— Нет!

— Поцеловать?

— …

— Я так понимаю, это значит «да»? — И ладонь Александра ныряла в вырез блузы.

Пальцы Райдера терли соски, щипали их, тянули, покручивали, пока я, извиваясь, не начинала стонать ему в рот. От прикосновений мага, его запаха, вкуса губ тело вибрировало как натянутая струна, а по низу живота растекалось болезненное тепло. Я льнула к Александру, улавливала его ритм и шаг за шагом поднималась к вершине — до тех пор, пока Райдер, вместо того чтобы подвести меня к пику, не отодвинулся.

— Алекс?..

— Все хорошо.

Маг укусил меня за ухо и перевернул на живот. Неторопливо огладил талию, раздвинул бедра, и вдруг рывком поднял их, с размаху шлепнул по заду, входя одним сильным толчком.

— Алекс!

— Да-а-а? — Заурчав, как большой кот, маг надавил мне на лопатки, заставив уткнуться лицом в плед. — Выгнись. Умница… — Подтянул меня еще ближе, так, что грубая кожа ремня царапнула покрасневшие ягодицы, и дернул за плечо, распрямляя: — А теперь вставай.

— А-а-а-ах…

Заполненная целиком, я задохнулась, практически сидя на Райдере. Мужские руки расстегнули блузу, спустили ткань с плеч. От легкого ветерка соски собрались в горошины. Александр приподнял мой подбородок, прижался к губам, накрыл рукой грудь, сжимая ее в такт мучительно-медленным движениям, больше похожим на пытку:

— Какая… ты… тесная… — прошептал маг. — Будто… девственница!

Юбки сбились, мешая, Райдер крепко держал меня, не позволяя отвечать, только принимать его страсть и пульсирующее желание. Господи, как он терпит?!.. Я чувствовала каждый дюйм, задыхалась, извиваясь в мужских руках и понимая, что если маг не перестанет дразнить меня, сойду с ума.

— Алекс…

— Да?

— Сильнее… пожалуйста…

— Так? — усмехнулся маг, сменив ритм. Но едва я обрадовалась, снова замедлился.

Застонав от разочарования, я задергалась, даже попыталась стукнуть его, и маг совсем остановился, а меня бросило в жар.

— Нет… Нет-нет-нет…

От неудовлетворения заболел низ живота, заныла налившаяся грудь. Я чувствовала мага в себе — горячего, твердого, способного подарить облегчение и блаженство — и остановившегося!

— Алекс! — захныкала я, безуспешно попытавшись дотянуться до его губ.

— Скажи еще, — улыбнулся Райдер, оглаживая мою грудь.