не видят простые люди. У нас вышел любопытный тандем — охотник и попаданка. Занятная команда.

— Оборотни не охотятся так, как звери, оборотни убивают. А здесь, — он прикоснулся рукой к рубахе, — здесь была именно что охота. Они тянули добычу друг у друга. Я обнаружил странное: два зверя катались в поле и грызлись, кровь свежая и колосья примяты не так давно. Этого беднягу убили вон там, — и он указал рукой в другом направлении, — а что звери? Не поделили добычу, один прогнал другого и уже не вернулся, потому что собралось много людей?.. 

— Все же не оборотень? — я смотрела ему прямо в глаза. Прекрасно быть монахиней и послушником, никаких двусмысленностей, никаких. — Скажите мне, брат.

— Я отвечу, когда поймаю его, — недобро улыбнулся брат Грегор. — Его, ее или их. Вы просили довериться вам и утверждали, что Милосердная не позволит вам совершить ошибку. Так что же, она и ведет вас как избранную слугу свою, я преклоняюсь перед ней и рукой ее, направляющей ваш разум. Но берегитесь, будьте осторожны, сестра. Очень осторожны. Кто бы это ни был, он где-то здесь.

Глава двадцатая

— Кого-то ищете, сестра?

Рассвет застал меня на монастырском кладбище. Здесь не было крестов и могильных плит, как ни странно — лишь урны с прахом, в которых, как в обычных вазонах, росли яркие синие или желтые цветы. Но на втором ряду могил я поняла, что странное — это только мое привычное восприятие. Стереотипы владели и мной, как я ни сопротивлялась.

Синие цветы — монахини, желтые — миряне.

— Блок, — задумчиво проговорила я. — Помните их, сестра?

Сестра Аннунциата обиженно поджала губы.

— Я еще не выжила из ума, сестра, — проскрипела она. — Вон могила госпожи Блок, — она указала на урну с желтыми цветами, — а вон и старшей сестры. Пряменько справа от вас. Бедняжка так болела, кашляла не переставая и вся исчахла, Лучезарная смилостивилась над ней. Что это вдруг вы вспомнили? Проблемы с казначейством?

Я не успела удивиться тому, что сестра Аннунциата с таким волнением и явным знанием дела спросила меня об этом, опустилась на колени и быстро посчитала возраст почившей Клары. Сорок три года. Сестры Клары?.. Ведь цветы синие. И после покачала головой, потому что сестра Аннунциата проявила необъяснимое беспокойство.

— Слава Лучезарной, — и сестра небрежно сложила руки в молитвенном жесте. — Матери-настоятельнице только этого сейчас не хватало.

Мне нужно было спросить, при чем здесь она, но сестра Аннунциата была более сведуща, чем сестра Шанталь, и это выглядело подозрительно. Поэтому я взглянула на нее как можно более безмятежно, а сестра Аннунциата нахмурилась:

— Неужто кто-то еще хочет к нам в обитель? И предлагает что-то взамен?

— Нет, насколько я знаю, — ровно ответила я и порадовалась, что опыт давно приучил меня выдерживать любой удар. Опыт — и люди, все те же люди со своим бесконечным враньем. Каждый второй судебный процесс грозил сюрпризами — нотариально оформленным разрешением на продажу спорного имущества, распиской о погашении долга, не менее верно оформленной, алиментами, выплачиваемыми ежемесячно путем банковского перевода в размере гораздо большем, чем истица могла по закону претендовать… Улыбаемся и машем, мне всегда казалось, что эту фразу сценаристы мультика подслушали у знакомых юристов. 

— Красильная мастерская господина Блока приносит казначейству хороший доход, — вернулась сестра Аннунциата к тревожившему ее вопросу, — только и вы же, сестра, недовольны были, что господин Блок, поправьте, если я путаю, передал долг самому казначейству, а не нашему монастырю. Деньги, сестра, на дороге не валяются, а вы умны довольно, чтобы не отдать епископату еще один источник дохода, — и, выдав это изумительное заключение и оставив меня в состоянии, близком к шоковому, сестра Аннунциата величественно удалилась с территории кладбища.

Я постояла еще минуту и, стараясь не бежать, не привлекать внимания, пошла в свой кабинет.

Я устала. Ночь прошла спокойно — без нападений и появлений чудовищ, но напряженно для меня лично. Я отчитала несчастного, покрыла его тело лентой и долго упрашивала крестьян забрать тело, к которому они опасались прикасаться и ждали какого-то Луи с повозкой. В конце концов терпение у меня лопнуло, и сестра Шанталь уступила место Елене Липницкой. Крестьяне повиновались, брат Грегор отправился куда-то в леса, а я в сопровождении своего охранника вернулась в монастырь.

Я устала, но отдыхать было некогда. И в кабинете я вытащила договоры и изучила их в который раз.

Уильям С. Блок передал в приют в счет уплаты долга жену и двоих дочерей — супруга и старшая дочь, ставшая сестрой, почили с миром. Младшая дочь, как я понимала, ушла из приюта после смерти родных, но это требовалось проверить. Увы, но этих бумаг у меня не было, как и доказательств того, что сестра Аннунциата ничего не напутала. Все же вряд ли она ошиблась, потому что говорила очень уверенно, зная, что сестра Шанталь в любую минуту ее поправит. В договоре была только сумма долга, а сестра Аннунциата сказала, что речь шла о красильной мастерской, и мне этого было достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Может, не стопроцентно верные, но очень близкие к тому.

Уильям С. Блок некогда заложил свою мастерскую, и лет он был уже немалых, если смотреть на возраст сестры Клары; по какой-то причине ему требовалось обеспечить спокойную старость жены и дочерей, поэтому он предложил епископату удобную сделку: он «продает» в приют своих близких, а монастырь в обмен выкупает у неизвестного мне залогодержателя мастерскую, вероятно, по бросовой цене. И я бы не удивилась, если бы сейчас младшая госпожа Блок поживала себе преспокойно при этой мастерской или даже работала там… я бы даже не удивилась, узнав, что семья Блок жила в приюте как у Милосердной за пазухой. 

Так поступали и в нашем мире. Богатые наследницы и наследники нередко покидали суетный мир, оставляя прочую родню с носом. Уберечь имущество семьи от картежников, пьяниц и расточителей, передать состояние в ведение монастыря — где всегда находились сестры и братья, умеющие обращаться с любым предприятием, и самим уединиться в тихой обители. Были обратные ситуации — когда в монастырь уходили по принуждению, отписывая наследство… «Гардемарины»? Кажется, да, богатую наследницу Софью насильно отправляли на постриг, и она должна была подписать монастырю дарственную. 

Отлично, подумала я и придвинула к себе договор