Дверь библиотеки открылась, в комнату вошел Тристан Стюард и аккуратно притворил за собой дверь. Он попросил разрешения ненадолго отлучиться, дабы проверить, как себя чувствуют Мадлен и раненые из его провинции, а по дороге остановился во дворе переговорить с командирами своих отрядов. Когда он вошел в комнату, его лицо было совершенно спокойно, но Карскрик видел по его глазам, что он что-то задумал и только ждет подходящего момента, чтобы пойти в наступление.

Мартин Ивенстрэнд, герцог Авондерра, встал и подошел к Тристану.

— Тристан, каковы наши потери? Очень плохо?

— Погибло около четырехсот человек, раненых в два раза больше, — достаточно громко, чтобы слышали все присутствующие, ответил Тристан, остановившись около подставки, на которой стоял знаменитый атлас, привезенный из Серендаира, — гордость Стивена Наварна. Древний манускрипт хранился под стеклянным колпаком, защищавшим хрупкие страницы и карты давно погибшего острова от влияния времени.

«Забавно, — рассеянно подумал Тристан. — До чего старательно хранится карта мира, погибшего тысячу лет назад. Путь в никуда».

— Боже Всемогущий, — пробормотал Найлэш Моуса, Первосвященник Сорболда.

— Это благословение или мольба о прощении? — рявкнул Филабет Грисволд, Первосвященник Авондерр-Наварна.

Глаза всех, кто находился в библиотеке, обратились к двум священникам, жестоким врагам и соперникам за право получить Кольцо Патриарха, белое одеяние и талисман в форме звезды. В последнее время, когда стало ясно, что дни Патриарха сочтены, их вражда превратилась в настоящую безжалостную войну. С самого начала карнавала они задирали друг друга, пытались заключать союзы с различными аристократами, участвовали в тайных советах, интриговали.

Карскрик считал, что они зря тратят силы. Патриарх сам назначит своего преемника и передаст Кольцо Мудрости тому Благословенному, которого выберет сам, хотя пока его имя названо не было. Если же Патриарх по какой-либо причине этого не сделает, великие весы Джерна Тал, стоящие во Дворце Весов, решат, кто станет новым главой церкви: на одну чашу положат Кольцо Мудрости, а на другую посадят кандидата на высокий пост.

Во время карнавала многим стало казаться, что победу одержит Грисволд. Он самый могущественный Благословенный в Роланде, к тому же праздник проходил на землях, относящихся к его епархии. Однако люди, близкие к Патриарху, шепотом поговаривали, будто Моуса, единственный Благословенный не намерьенского происхождения и Первосвященник целой страны, является главным претендентом в глазах Патриарха. А если решение будут принимать весы Джерна Тал, они вне всякого сомнения выберут Моусу, поскольку находятся на территории Сорболда.

Перед карнавалом Моуса пользовался расположением многих, к тому же получал немалое удовольствие от приятных слухов. Сейчас все это осталось в прошлом. В библиотеке царила тишина из уважения к горю Седрика Кандерра и Квентина Балдасарре, однако по тому, как держались знать и священнослужители Роланда, было ясно, кого они винят в случившемся. Первосвященник Сорболда, при обычных обстоятельствах выдержанный и спокойный человек, сидел бледный как полотно, хмурился, то и дело вытирал пот со лба.

Услышав обвинение Грисволда, он медленно поднялся со своего места и окинул взглядом библиотеку.

— Это… немыслимое зверство, — сказал он, положив руку на стоящий рядом стол, чтобы сохранить равновесие. — Сорболд… Корона… я уверен, не имеет никакого отношения к происшедшему.

Он в волнении нащупал висевший у него на шее амулет, символизирующий землю.

Грисволд сложил на груди руки, и его собственный амулет в виде капли воды громко звякнул.

— Мне представляется, что несколько колонн королевских солдат не могли пойти в наступление, не испросив разрешения или не поставив в известность о своих намерениях принца или императрицу, — высокомерно заявил он. — В особенности если речь идет о нарушении мирного договора и нападении на граждан соседней провинции, в недавнем прошлом бывшей вашим союзником.

Он остановился, а Первосвященник Сорболда выпрямился в полный рост и повернулся к собравшимся.

— Я могу вас заверить, что это дикое нападение не санкционировано правительством Сорболда, — проговорил Моуса недрогнувшим голосом, несмотря на волнение, которое испытывал. — Я с уверенностью заявляю, что Сорболд не питает никаких враждебных чувств к Роланду, а также к его соседям. Но даже если бы дело обстояло иначе, в настоящий момент кронпринц находится рядом со своей больной матерью, ее величеством вдовствующей императрицей, и, вне всякого сомнения, у него сейчас совершенно другие заботы.

— Откуда такая уверенность? — фыркнул Грисволд.

— Я же здесь! — выкрикнул Моуса. — Неужели вы думаете, что они стали бы рисковать жизнью своего единственного Благословенного?

— Может быть, кронпринц таким способом пытается вам на что-то намекнуть? — предположил Грисволд.

Смуглое лицо Моусы покрылось красными пятнами.

— Да заберет тебя Пропасть, Грисволд! Ты считаешь, что в моей собственной епархии до меня никому нет дела, но могу тебя заверить, что, если бы Сорболд решил атаковать, он сделал бы это в сто раз большей армией и не в этот день. Идиот! Наши граждане тоже ведь были на празднике! Вы нашли оправдание варварским действиям, совершенным вашими людьми по отношению к тем, кто живет в Тириане и других провинциях Орландана, назвав их «случайными» и «необъяснимыми», вы ни разу не взяли на себя ответственность за жестокие преступления. Но поверить, что сейчас произошло то же самое, вы не можете?

— Сейчас произошло не то же самое, — тихо проговорил Стивен Наварн.

Все дружно повернулись к хозяину Хагфорта, стоящему на пороге. Он вошел так тихо, что никто его не слышал.

Герцог Наварн прошел через огромную комнату и встал прямо перед Моусой, который, услышав его слова, побледнел еще сильнее. Стивен смущенно прикоснулся к плечу Благословенного, заметив, что тот дрожит.

— Дело в том, что раньше Сорболд не принимал участия в подобных акциях, вот в чем разница. Тот факт, что безумие, лежащее в основе происходящего, добралось до Сорболда, пугает, хотя и не является неожиданностью. До сих пор оно не выходило за границы Тириана и Роланда.

— Не забудь про Илорк. — Тристан Стюард вышел вперед. — Я же говорил вам прошлым летом, что болги напали на моих граждан, а вы не захотели меня слушать.

— Король Акмед уверил нас, что они не имеют никакого отношения к случившемуся, — напомнил Квентин Балдасарре.

В глазах Тристана вспыхнул гнев. Он вытащил из сапога метательный нож с тремя лезвиями и швырнул его к ногам Балдасарре.

— Он также сказал, что они не продают оружие в Сорболд. Видишь, чего стоит его слово. — Лорд Роланд холодно посмотрел на Балдасарре. — Ты, Квентин, заплатил за его лживые клятвы жизнью своего брата.

Балдасарре в ярости вскочил с дивана, услышав последние слова Тристана. Ланакан Орландо успел схватить его за руку и встать между Тристаном и Балдасарре.