Он уже больше часа беспрестанно ходил из угла в угол. Тревога не отпускала, даже когда рекомендуемая доза медикаментов за раз была давно превышена, и баночка с круглыми белыми таблетками опустела. Кажется, врач говорил, что так можно довести себя до зависимости, но все, чего он хотел, так это чтобы стая обезумевших мыслей перестала кружиться в его сознании, и неважно, какой ценой.

С момента покушения прошло несколько дней. Он не получал никаких посланий, не происходило ровным счетом ничего, но оттого он лишь сильнее нервничал. Он не должен был соглашаться на это дело, даже если оно давало ему возможность расправиться с девчонкой. Пытаясь спрятать концы в воду, он только сильнее загнал себя в ловушку.

Этот человек знал о нем все. Неважно, откуда пришла информация – от Ника, как говорил Клео, или откуда-то еще. Сейчас он чувствовал себя связанным по рукам и ногам, смиренно дожидающимся смерти. Он ненавидел это чувство. Больше всего на свете он не хотел просто сидеть на месте и ничего не предпринимать.

Именно поэтому он взял телефон и набрал ненавистный номер.

«Идет переадресация вызова», – раздался приятный женский голос из телефона, и связь сильно ухудшилась. Он перешел на зашифрованный канал, поддерживаемый Ником. По крайней мере, он может быть уверен, что все, сказанное сейчас, останется в тайне.

Ответ раздался не сразу. Голос в трубке был искажен.

– Не ожидал вашего звонка. Что-то случилось?

Даже искажение не могло скрыть снисходительной вежливости, так раздражавшей его. Этот человек был вежлив всегда – даже когда угрожал.

Он понял вдруг, что ему нечего сказать. Его пытались убить, так чего он пытается добиться этими переговорами? Если решение принято, он не сможет на него повлиять. Они были одинаковыми – знали, что свидетелей оставаться не должно.

– Вы пытались убить меня.

Он и сам подивился, как спокойно это прозвучало. Возможно, это было от препаратов.

– Наш человек сделал бы так, чтобы вы находились на расстоянии от взрыва, когда он произойдет.

– И откуда мне знать, что это правда?

– Боюсь, остается лишь поверить мне на слово.

Разговор на мгновение затих, и он понял, что ему больше нечего сказать. Он не был человеком, который верит на слово.

Отчаяние захлестывало изнутри.

– Я ведь уже сделал все, о чем вы просили, верно? Могу я просто… выйти из игры?

Молчание.

– Я понимаю ваши опасения, но в моем положении невыгодно раскрывать себя или вас. Это разрушит всю мою жизнь. Вы можете быть уверены, что никто не узнает о том, что произошло.

Тишина.

– Вам нужны деньги? Может быть, что-то другое? Я могу достать все, что вам нужно, только дайте мне возможность больше не иметь к этому никакого отношения.

– Нет, мне не нужны деньги, – раздался голос после долгого молчания. – Но мне нужно, чтобы вы выполнили мою последнюю просьбу. Не волнуйтесь, она не будет такой рисковой, как первые.

Он слушал, затаив дыхание. Искаженный голос на другом конце зашифрованного канала медленно расписывал план действий. Но вместо того, чтобы вселить надежду, слова наоборот засасывали его в водоворот ужаса.

– Неужели вы не понимаете? Если меня заметят, моей карьере конец!

– Боюсь, это все, что я могу предложить. Не думаю, что это дело идет хоть в какое-то сравнение с тем, что вы делали раньше. Это лишь маленький завершающий штрих, который позволит вам снова вернуться к привычной жизни.

– Я…

– Больше никаких страхов, что правда всплывет наружу.

Он замолчал, прекрасно понимая, что у него нет выбора. Посмей он не согласиться, лишь приблизит свою смерть. Выполни он задание, скорее всего, тоже умрет, но так появляется хотя бы призрачный шанс на спасение. А он был из людей, борющихся до конца.

– Я все сделаю.

Он не знал, чем насолила тому человеку эта женщина. Но если от ее мучений зависит его жизнь, он не будет колебаться.

Последняя ниточка, ведущая к разгадке тайны, оборвалась, оставив Кристиан блуждать в темных лабиринтах. Не осталось ни одной зацепки, ни одного шага, что можно было предпринять, чтобы вырваться из непроглядной тьмы.

Вчера, вернувшись домой, она вдоль и поперек изучила файл, присланный Нейтом, но не нашла ничего, что навело бы ее на новые мысли. Мужчина, пойманный на контрабанде оружия, до сих пор отбывал наказание в столичной тюрьме, и даже возможность скостить срок за содействие полиции не убедила его выдать, кому он сбыл пистолеты. Равно как и угроза этот срок увеличить. Либо он был достаточно идейным, чтобы предпочесть тюрьму предательству, что вряд ли, либо его клиенты были из тех, кому лучше не переходить дорогу.

Сама модель оказалась громоздкой и неуклюжей, и больше подходила для того, чтобы запугивать. Из-за низких боевых показателей ее сняли с производства буквально через пару лет, потому, как и сказал Нейт, сейчас она интересовала исключительно коллекционеров. Кристиан внимательно осмотрела фотографии, зафиксировав их в памяти, но больше ничего выяснить не удалось.

И вот она шла по улице, возвращаясь в участок после очередной беспокойной ночи, зная, что не осталось ничего, что было бы в ее власти сделать. Холодный ветер теребил ее волосы, выглядывающие из-под капюшона пальто. Прохожие, спешащие мимо, втягивали головы в плечи и старались засунуть руки поглубже в карманы. Скоро пойдет снег.

Но, если абстрагироваться от расследования, кое-что сделать она могла. Из всех дел, что Кристиан так отчаянно хотела завершить, возможным оставалось лишь одно – поговорить с сержантом. Разорвать порочный круг недопонимания и тревоги, заставлявший ее и без того измотанный рассудок вновь и вновь наполняться бессмысленными подозрениями.

С этими мыслями она вошла в участок.

– Доброе утро, капитан, – Бретт крутанулся на стуле, чтобы повернуться лицом ко входу. – Как провели выходной?

– Отвратительно, – не стала врать Кристиан. – А как вы?

Лицо Бретта сразу стало искривленно извиняющимся. Он посмотрел в сторону, прежде чем ответить:

– Не… самым лучшим образом. Нет, прошу, не подумайте лишнего! Просто… Вы понимаете. Сабина беременна, и сейчас часто реагирует…

– Снова закатила тебе ревностный скандал? – откуда-то из-под стола раздался голос Нейта. Похоже, компьютер снова барахлил и нуждался в его непосредственном внимании.

– Вроде того, – Бретт тяжело вздохнул, словно смирившись со своей судьбой.

– Вот поэтому я зарекся жениться, – резюмировал голос из-под стола. Из дальнего конца кабинета раздалось приглушенное угуканье, предположительно принадлежащее Майклу.

– А где сержант? – Кристиан обвела комнату взглядом, но искомого объекта не обнаружила.

– Опять опаздывает небось.

– Пусть зайдет ко мне, как придет.

Она зашла в кабинет, тяжело вздохнув. Вечные опоздания сержанта сейчас