Ей потребовалось слишком много сил, чтобы почувствовать себя готовой узнать ближе единственного человека, которого она могла спасти, но не сумела.

Ничего.

Она растерянно уставилась на примечания Нейта.

Похоже, паспорт Розмари был поддельным – о ней не удалось узнать вообще ничего. Сальваторе предположил, что она была проституткой или наркоманкой – анализ крови показал серьезное венерическое заболевание, а тело было покрыто гематомами неизвестной природы и ожогами от сигарет. Ниже была заметка от Аднета: тот предполагал, что ожоги девушка нанесла сама себе, так как в основном они концентрировались на левой стороне тела. Тем не менее он просил не откидывать теорию о том, что ее пытали. Но следы были давние, а потому, возможно, не имели отношения к делу.

Кристиан откинулась в кресле, медленно переваривая прочитанное.

Все пять девушек были абсолютно разными, не считая их внешних сходств. Все складывалось в ту же картину, что была у нее до этого, но капитана не отпускало странное чувство, что она что-то упускает. Но что?

День подходил к концу. Завтра предстоял выходной, и Кристиан была готова провести его с максимальной пользой.

Открыв глаза, она увидела наполовину заполненную пепельницу на прикроватной тумбочке. Возможно, попытки утихомирить дымом бушующие в душе шторма укоренились в ее жизни сильнее, чем она рассчитывала.

Все менялось.

Не снаружи – внутри нее, уничтожая последние баррикады спокойствия. Времена до того, как она впервые посмотрела в серое, окруженное стенами домов небо, дожидаясь, пока Аднет закончит осмотр обнаруженной ими жертвы, казались настолько далекими, что превращались в смазанный сон. Чем она жила тогда? Не чувствуя ничего, кроме монотонной пустоты, она проводила свои дни один за другим, словно следовала по замкнутому кругу.

Но сейчас все изменилось. Преступник говорил с ней, и слова, стоящие за его чудовищными действиями, вскрывали ее душу ржавым ножом, выпуская все страхи и тревоги, заставляя корчиться в муках.

Кристиан не узнавала саму себя. Некогда спокойная и собранная, сейчас она видела, как разбиваются осколки ее хладнокровия, и ничего не могла с этим поделать. Давление, оказываемое на нее постоянным шепотом убийцы, оказалось слишком велико, и теперь ее чувства огненными цветами взрывались от малейшего прикосновения. Она чувствовала, что не контролирует себя больше: страх, тревога, вина, ненависть, гнев – все, что она тщательно скрывала, вырывалось из нее, словно кровь из сквозной раны.

Фледель… Сколько вещей, которые ей стоило держать при себе, она успела ему рассказать. Сколько чувств, которых он никогда не должен был видеть, она позволила ему доверить. Взвинченное состояние, в которое ввели ее убийства, привели к тому, что каждый их диалог оборачивался всплеском эмоций, бесконечным стыдом за саму себя. Если бы только можно было отмотать пленку времени и никогда не говорить с ним…

Но он хотел помочь ей. Сколько бы Кристиан ни подозревала его, в это она отчаянно верила. Сейчас, когда было так тяжело и казалось, словно она стоит одна против всего мира, слившегося в единый лик убийцы, ей хотелось до последнего верить, что сержант – тот человек, что желает ей лишь добра. Даже если у него не всегда получается правильно донести это, даже если иногда неосознанно он заставляет вновь раскрыться алой пастью самые глубоко затаенные раны ее души.

Но будет ли он желать добра ей, когда грянет музыка и занавес распахнется? Изломанная кукла на яблоневом кресте затанцует по сцене, явив миру свой искореженный облик. Будет ли он тем человеком, что окажется рядом, перерезав металлические нити?

Кристиан вспомнила, какими теплыми были его руки. Она до сих пор корила себя за то, что позволила ситуации зайти столь далеко, но даже одного воспоминания было достаточно, чтобы вновь почувствовать себя бесконечно одинокой. Она сама выбрала этот путь, но мысль об объятиях вновь и вновь возвращалась в ее голову.

Она вновь подумала о сержанте. О тяжелой стене недоверия, которую воздвигло между ними письмо с его старой работы. Почему она вообще позволила этому случиться? Почему предпочла плести паутину подозрений вокруг человека, столь хорошо всегда к ней относившемуся? Все, что от нее требовалось – спросить у него напрямую. Поговорить, как нормальные люди, чтобы прояснить ситуацию, убедиться, что нет никаких причин не доверять ему. Фледель никогда не делал ничего предосудительного – все ее подозрения строились лишь вокруг письма, визита в архив и появлении на рабочем месте чуть раньше, чем следовало бы. Он никогда не совершал ничего, на что не имел права. Возможно, он просто нашел какую-то зацепку и решил проверить ее, прежде чем сообщать ей.

Она должна поговорить с ним. Завтра же, как только придет на работу. Этот кошмар должен закончиться.

Но сейчас нужно сосредоточиться на расследовании. Дом Кеннетов находился на другом конце города, так что путь предстоял неблизкий. Быстро позавтракав, Кристиан вышла из дома.

Стояла солнечная погода, столь нехарактерная для их широт. Капитан подняла взгляд вверх – не скоро ей еще посчастливиться увидеть столько света над головой. Наверняка весь отряд сейчас радуется выходному дню.

Она никогда не знала, что делать в выходные. Протереть полки в доме да просидеть пару часов за книгой – вот и все, что ей удавалось придумать. Как правило после этого она все равно открывала рабочую почту и занималась работой. Но сейчас она понимала, что у нее нет времени как на бумажную волокиту, так и на книги.

После неудавшегося теракта в опере преступник не совершал никаких шагов, но Кристиан постоянно казалось, что он вот-вот нанесет новый удар. Нервы были на пределе, и капитан знала, что эта война может длиться вечность.

Она не сразу поняла, когда кто-то окликнул ее. Тысячи неприятных вариантов промелькнули в ее голове, но обернувшись, она заметила Бретта с женой. Это была суховатая женщина с вытянутыми чертами лица и уставшим взглядом. Стоящая рядом девочка-подросток упоенно печатала что-то на телефоне, отгородившись от города огромными наушниками, а маленький мальчик лет шести неуверенно спрятался за ногу Бретта, с любопытством изучая капитана из укрытия.

Даже теплое пальто не могло укрыть от взгляда округлившийся живот миссис Даймон. Кристиан задумалась, когда они последний раз виделись. Похоже, довольно давно. Хотя женщины и не были представлены друг другу, капитан периодически видела Бретта с семьей в городе, и каждая подобная встреча навевала мрачные мысли.

– Привет, Бретт. Наслаждаетесь хорошей погодой?

– Да, давно подобного не случалось.

Всей семьей выйти на улицу в погожий день… Кристиан никогда не сомневалась в семейном счастье Бретта, и это всегда заставляло ее думать о своем собственном. Но сейчас