Затем с войском выступил и полководец Байджу, получивший от Хулагу приказ оставить Муган и переместиться на равнину Малой Азии. Как полагают, у Байджу не было намерения начать новую войну, скорее – наглядно показать, кому принадлежат эти территории. Но сторонники сопротивления под руководством Изз адДина КейКавуса II, собравшего всех под своей рукой, попытались остановить монголов. Любопытно, что среди них оказался и Михаил Палеолог, будущий Византийский император, скрывавшийся в то время от царского гнева у сельджуков. В битве у Аксарая удача сопутствовала татарам, которые вслед за тем заняли и Конью[287].

Чуть позднее пришел черед халифа. 11 января 1258 г. в битве у Анбара армия духовного вождя правоверных чуть ли не в полном составе погибла под татарскими мечами и стрелами. А 10 февраля 1258 г. пал Багдад, халиф которого альМустасим (1242—1258) самонадеянно отказался сдать город татарам. На грозное предупреждение: «Берегись вступать в войну против нашего Знамени!» – халиф высокомерно ответил: «О юноша, едва вступивший в жизнь, который в опьянении десятидневного процветания считает себя выше целого мира, известно ли тебе, что от Востока до Магриба все, чтящие Аллаха, от царей до нищих, все являются рабами этого двора и что я могу приказать им соединиться?» Однако Айюбиды Сирии и Египта, напуганные монголами, даже не пошевелили пальцем, чтобы спасти своего «мусульманского папу»[288].

Как всегда, реакция победителей была ужасной: почти всех жителей Багдада перебили, при этом особенно свирепствовали грузинские войска, решившие излить свою месть до конца. Лишь некоторым счастливчикам удалось избежать смерти, но их всех ждало рабство. Хан получил гигантские сокровища, которые халифы Аббасиды собирали почти 5 веков. В городе оставили бывшего визиря Мувайяда, за которым тем не менее должны были приглядывать монгольские чиновники. Примечательно, что патриархнесторианин Макика получил от хана богатые дары и бывший дворец халифа в качестве резиденции. В скором времени Багдад очистился от жертв и трупов и почти восстановился[289].

Участь бывшего халифа была куда печальнее. В наказание за сопротивление он и все его потомки по мужской линии были приговорены к смертной казни. Впрочем, в последнюю минуту, из уважения к статусу халифа, он и его родственники были умерщвлены по монгольскому обычаю – без пролития крови. Их зашили в мешки или ковры и забили копытами коней.

Интересно, что в ходе недолгой осады монголы использовали усовершенствованный порох, который заимствовали у китайцев. Они изготовили и использовали различные виды невиданного мусульманами оружия: протогранаты, дымовые бомбы, протомортиры и даже, вероятно, первые пушки, при помощи которых разрушили часть городской стены.

Вслед за Багдадом настала очередь Сирии, которую Хулагу решил захватить при помощи армянских отрядов. Как повествует современник, король Киликийской Армении Хетум I собрал у Эдессы огромную армию и пошел на соединение с монголами, чтобы захватить Иерусалим. Поскольку же он являлся зятем Боэмунда IV Антиохийского, новое интернациональное войско включало в себя помимо монголов и армян еще и франков.

В сентябре 1259 г. монгольская армия выступила из Азербайджана в направлении Сирии. Первой ее жертвой стала Джезире, эмир которой альКамиль даже приказал распять яковитского священника, который явился к нему в качестве посланника монголов. В ответ город Майяфаракина взяли штурмом, а альКамиля страшно пытали, заставив съесть собственную крайнюю плоть, а затем умертвили. Затем хан захватил Насибин, Харран, Эдессу, перебил жителей Саруджа, оказавших ему сопротивление, овладел АльБирой, затем перешел Евфрат и осадил Алеппо. Вскоре к нему подошли союзники, и уже в январе 1260 г. Алеппо оказалось в плотном кольце осады.

Правитель Алеппо и Дамаска анНасир Юсуф (1236—1260) немедленно послал своего сына азАзиза присягать хану в качестве вассала. Но это не спасло город от уничтожения, поскольку клятва запоздала. Защищал город старый аюбский принц Тураншах, но всего через 6 дней город пал. Как обычно, когда города оказывали сопротивление монголам, участь жителей была страшной: татары массово и методично умерщвляли их, пока Хулагу не остановил убийства. Большая часть добычи досталась Хетуму I в награду за верность и помощь, а Боэмунд IV вернул себе земли Антиохийского княжества, завоеванные еще во времена Саладина. Однако по необъяснимому капризу судьбы Хулагу пощадил Тураншаха и остатки его воинов за храбрость, которую они продемонстрировали при осаде[290].

Не сумев примириться с монголами, анНасир Юсуф, который в это время находился в Дамаске, от отчаяния предложил египетским мамелюкам признать их власть над собой. Те согласились, но военную помощь высылать не спешили. Эмир пытался спастись бегством в Египет, но был схвачен монгольским разъездом. А 1 марта 1260 г. татары вошли в Дамаск. Теперь, когда пали Багдад, Халеб и Дамаск, всем казалось, что Исламу пришел конец[291].

Поразительно, но всего за 2 года монголы сумели сделать то, что крестоносцам не удалось совершить за 200 лет! Они захватили сердце арабского мира и вышли на побережье Средиземного моря, покорив все мусульманские земли в Азии; свободными оставались жители Аравийского полуострова и Северной Африки. Торжеству христиан, почти пять столетий пребывавших под властью мусульман, не было предела. Как говорят, именно тогда появилось предание, будто монголы выписали из Армении поросят и обязали в каждом мусульманском городе держать их по две сотни. Сарацины должны были мыть зверушек по субботам, кормить финиками и миндалем, а потом употреблять в еду. Кто ослушивался, того ждала смертная казнь. Правда это или нет – судить сложно (хотя, повидимому, такая практика едва ли могла иметь широкие масштабы), но предание весьма полно характеризует отношения христиан с мусульманами той эпохи[292].

В скором времени монголы оказались у стен Антиохии, правитель которой Боэмунд VI был вынужден выполнить их требование и поставить патриархом города грека Евфимия II (1260—1269) вместо франка. Это произошло, вопервых, не без участия Никейского императора, а, вовторых, как результат здравого размышления вождя монголов – он прекрасно понимал значение греческого элемента на Востоке.