Оставался один Иерусалим, до которого монголы, однако не дошли. Как раз в это время скончался Великий хан Мункэ, и после его смерти, как нередко бывает, возник конфликт между двумя братьями покойного: Хубилаем и Аригбугом. Хубилай оказался расторопнее и 4 июня 1260 г. был провозглашен на курултае своими сторонниками новым Великим ханом. Однако и Аригбуг, пребывающий в Каракоруме, также принял титул Великого хана. Его активно поддерживал такой политический «тяжеловес», как кереитнесторианин Болгай, бывший при покойном Менгу главным министром.

Но хотя на стороне Аригбуга были принцы из династии Угэдэидов, правившие в Тарбагатае, Хубилаю удалось разбить в нескольких сражениях своего брата. В конце концов тот сдался, был пощажен, но до самой смерти, наступившей в 1266 г., проживал в качестве почетного пленника близ Хубилая. Однако его ближнее окружение было казнено, включая, разумеется, и Болгая[293].

Пока шла эта гражданская война, значительная часть монгольских войск была выведена ханом Хулагу из Сирии, оставив там своим наместником Китбуку во главе 20 тысяч всадников. Этим немедленно воспользовались египетские мамелюки, посчитавшие, что в новых условиях они способны бросить вызов непобедимым завоевателям. Султан мамелюков Айбек альМуизз (1250—1257) для обеспечения легитимности своей власти женился на уже знакомой нам султанше Шаджар адДурр и даже назначил своим соправителем мальчика из династии Айюбидов. Но в скором времени они рассорились, и султанша прикончила супруга руками его же евнухов. Однако и сама прожила недолго: 2 мая 1257 г. ее насмерть забили камнями, а султаном сделали 15летнего сына покойного мамелюка ДурадДин Али (1257—1259). Но уже в декабре 1259 г. юношу низложил и умертвил бывший соратник его отца СайфадДин Кутуз (1259—1260). В скором времени часть мамелюков, ранее благоразумно убывших из страны, вернулись в Египет; среди них был и Бейбарс.

В начале 1260 г., явно не рассчитав свои силы, хан Хулагу потребовал от мамелюков признать свое верховенство над Египтом. В ответ султан просто приказал казнить посла, осмелившегося обращаться к нему со столь дерзким предложением, и направился со своей армией в Сирию, чтобы встретить монголов на их территории. Уже 26 июля 1260 г. авангард мамелюков под командованием султана Кутуза выступил из Египта по направлению к Палестине. Небольшой монгольский авангард во главе с Байдаром, занимавший Гагу, был буквально раздавлен ими.

Если бы не только Боэмунд VI, наглядно убедившийся в выгодах союза франков с монголами, но и акрские бароны занимали эту позицию, участь Леванта была бы совсем иной, нежели та, которую ей уготовили грядущие события. Однако, видя в монголах всего лишь варваров, граф Жюльен де Сидон (1239—1260), женатый на дочери короля Киликийской Армении Хетума I, однажды беспричинно напал на монгольский патруль и убил племянника Китбуки. Разумеется, в ответ татары разгромили и сожгли Сидон. Стало ясно, что былой союз более не существует. Вслед за тем франки Акры, вместо того чтобы помириться с монголами, разрешили мамелюкам беспрепятственно пройти через их земли и пополнить запасы продовольствия прямо в городе[294].

В сражении 3 сентября 1260 г., которое мамелюки дали монголам, все решило численное превосходство египтян. Сам Китбука сражался как герой, но попал в плен и достойно принял смерть от рук мамелюков. После этого Кутуз с триумфом вошел в Дамаск, кроваво отплатив христианам за недавние унижения мусульман. Вся Сирия до самого Евфрата вновь оказалась присоединенной к мусульманским владениям – на этот раз к Египетскому султанату. Не имея достаточно войск для того, чтобы поквитаться с Кутузом, Хулагу направил в Сирию другой отряд своих воинов, которым удалось вновь разграбить Алеппо. Однако затем, в декабре того же года, он был отброшен мамелюками назад, на Восток от Евфрата[295].

Эта победа в буквальном смысле слова стала спасительной для Ислама. Ведь войди монголы в Египет, участь мусульман была бы решена. Конечно, соблюдая принцип религиозной толерантности, монголы едва бы стали стеснять мусульман, которых в их владениях было множество. Но, безусловно, что в этом случае позиции христиан различных деноминаций укрепились бы в Монгольской империи невероятно сильно. Теперь же ситуация складывалась с точностью до наоборот. Через некоторое время монголы, оставшиеся в Западной Азии, начнут переходить в Ислам, что резко ускорит грядущую гибель крестоносных государств Утремера.

Победа, одержанная Кутузом, была грандиозной, однако сам победитель ненадолго пережил побежденного врага. По дороге домой он решил поохотиться на зайцев, и коварный Бейбарс поразил его мечом в спину. В Каир Бейбарс (1260—1277) вернулся уже новым султаном Египта. Правда, Дамаск, власть в котором захватил другой эмирмамелюк, Саджар альХалаби, не признал его верховенства. Что ж, без какоголибо промедления Бейбарс двинулся на Дамаск и 17 января 1261 г. у стен непокорного города разбил войска своего конкурента[296].

К сожалению, Хулагу ничем не мог помочь своим товарищам в Сирии и Иране, поскольку в это же время резко осложнилась обстановка на кавказской границе, где хану угрожал его родственник кипчакский хан Берке (1257—1266), сын покойного Джучи, брат Батухана, внук Чингизхана. По непонятному капризу судьбы он являлся мусульманином и так же благосклонно относившийся к единоверцам, как Великий хан к христианам. А потому резко упрекал родственника за ту резню, которую Хулагу организовал при взятии Багдада. Этот представитель старшей линии Чингизидов, царствовавший в южнорусских степях, высказался совершенно недвусмысленно: «Хулагу разорил города мусульман, он, не посоветовавшись ни с кем из родни, погубил халифа. Если мне поможет Аллах, я потребую отчета за такое количество невинной крови, пролитой им».

Поразительно, но во имя своей веры Берке, первый из монгольских аристократов принявший Ислам, был готов расторгнуть родственные узы и сойтись с врагами своих братьев. Без какихлибо колебаний он предложил союз мамелюкам, считая их первыми защитниками Ислама. И потому в 1263 г. заключил официальный союз с Бейбарсом против Хулагу.

Вслед за тем Берке объявил войну сородичу и начал активные военные действия вдоль кавказской границы. Конечно же Бейбарс получил от этого союза двойную выгоду: вопервых, отныне он мог открыто вербовать мамелюков из числа монголов, а вовторых, Берке самим фактом своего присутствия близ границ Хулагу вынуждал того дробить свои силы. Разъярившись, Хулагу приказал казнить всех купцов, прибывших из Кипчакского ханства; Берке ответил тем же[297].

Первым начал военные действия Хулагу: он перешел через Дербентский проход и углубился в кипчакскую территорию, достигнув Терека. Однако там был остановлен объединенными войсками Берке и его племянника хана Ногая (1240—1300) и отброшен в Азербайджан. Хроники повествуют, что это отступление было спорадическим и привело к многим жертвам, поскольку монгольские всадники, вынужденные переправляться зимой через Терек, во множестве тонули, проваливась под лед[298].