Вот оно, то, что я искала. Мне нужно хорошенько все обдумать и постараться применить новые знания на практике. А там уж как получится.

Скачиваю инструкцию по установке фонтанов. Несколько раз внимательно смотрю видео: аристократического вида мужчина в стеганой куртке и резиновых сапогах бутылочного цвета объясняет мне, что и как нужно делать. Позади него роскошный дом, а говорит он так, точно я юный несмышленыш, старательно растолковывая каждое следующее действие. Впрочем, когда речь идет о работах в саду, такая манера изложения меня устраивает, поскольку мои познания в этой области именно что как у ребенка. Он уверяет, что управится с задачей за восемь часов, и правда укладывается в этот срок. Ну а на видео весь процесс занимает восемь минут. Я полагаю, что у меня на это уйдет не меньше недели, даже несмотря на то, что Хизер обещала помочь. И пускай неделя, никаких других дел у меня все равно нет.

– О Джесмин, – восторженно произносит Хизер, оглядывая плоды моих усилий. – Я поверить не могу! Неужели это твой сад?

– Да, это он. Нравится?

– Восхитительно!

Она молча на меня смотрит, и мне становится неловко.

– Ты чего? – Я смущенно отворачиваюсь и делаю вид, что копаюсь в ящике с инструментами.

– Мне странно, что это сделала Джесмин, – говорит она так, точно меня здесь нет. Но при этом глаз с меня не сводит. И голос какой-то странный. – Занятая, занятая Джесмин.

– Вот уж кто бы говорил! – отшучиваюсь я. – Ты у нас сейчас занята побольше моего.

Она отводит прядь волос, упавшую мне на глаза, и заправляет мне за ухо. Для этого ей приходится встать на цыпочки.

– Я горжусь тобой, Джесмин.

У меня слезы наворачиваются на глаза. Не помню, чтобы она когда-нибудь так говорила, и не знаю, почему меня это сейчас так растрогало, до самой глубины души.

– Ну, я все-таки в «садовом отпуске». Надо соответствовать. Ладно, – я деловито хлопаю в ладоши, – давай-ка я тебе выдам спецодежду.

Вручаю ей вещи, которые заказала через Интернет. Зеленые резиновые сапоги с розовыми цветочками, комбинезон, теплую шапку и сиреневые рабочие перчатки.

Мы сосредоточенно роем яму, куда можно будет поместить чашу для воды, когда у тебя открывается входная дверь. Я не поднимаю головы, вообще не смотрю в твою сторону, а сердце стучит как барабан – вдруг начнется очередная перепалка. Но потом слышу приближающиеся шаги, неторопливые, шаркающие, и понимаю, что это Финн. Ну, на него я смотреть не боюсь. На шее у него висят рэперские наушники Beats by Dre, руки глубоко засунуты в карманы. Феномен волшебной сумки Мэри Поппинс: по идее ничего крупнее монеты в пятьдесят центов в его карманы запихнуть невозможно, но Финн все же умудрился это сделать, отчего его плечи задрались до ушей. Он ничего не говорит, просто стоит и ждет, что я его представлю.

– Привет, Финн. – С трудом распрямляюсь, спина уже основательно побаливает.

Он бурчит нечто нечленораздельное.

– Знакомься, моя сестра Хизер.

Пройдет ли он тест «А ты хороший человек?»? Тут же напоминаю себе, что нельзя делать выводы по первым секундам знакомства. Как бы то ни было, Финн справляется успешно: бормочет что-то маловразумительное и избегает смотреть нам обеим в глаза. Хизер машет ему рукой.

– Папа спрашивает, не нужно ли вам помочь. – Он равнодушно осматривает нашу яму и набор инструментов. – Делаете фонтан?

– Да.

Мне очень мерзко, но, как бы сильно я ни была неправа вчера ночью, все равно не собираюсь снова целый день присматривать за твоим сыном. И потом, сегодня я хочу побыть вдвоем с Хизер. Но как же я его прогоню? Ты небось еще валяешься в кровати, маешься с похмелья. Я представляю себе твою спальню: темные шторы наглухо задернуты, чтобы не проникал ни один луч солнца. Дети внизу, на кухне. Они в пижамах, может быть, босиком. Готовят себе на завтрак хлопья. Миска опрокидывается, содержимое летит на ковер. Бардак, короче.

В тот момент, когда я протягиваю Финну лопату, раздается взрыв хохота и из-за дома выходят двое светловолосых малышей, а следом появляешься ты. Отпускаешь веселую, бодрую шутку, и они снова смеются. Ты в прекрасной форме, особенно для человека, который швырялся в меня стаканом из-под виски не далее как двенадцать часов тому назад.

Громко свистишь. Это призыв.

Понятно, что ты зовешь Финна. Он, однако же, не оборачивается. И я тоже.

– Финн, иди сюда, дружище.

– Я тут помогаю, – хрипло бурчит он.

– Уже нет, – весело откликаешься ты и что-то раскладываешь на столе.

Мне интересно, что это, но я не могу посмотреть в открытую.

– Привет, Хизер! – жизнерадостно кричишь ты.

– Привет, Мэтт. – Хизер машет тебе и улыбается.

Однако какое обоюдное дружелюбие…

Меня ты игнорируешь. А я боюсь встретиться с тобой взглядом.

Финн испускает глубокий вздох, бросает лопату и, ни слова не сказав нам с Хизер, молча волочится через дорогу, опять глубоко запихнув руки в свои волшебные карманы. Штаны сползают до середины тощей задницы, являя всеобщему обозрению полосатые боксеры.

Ты очень оживленно принимаешься объяснять детям, что вы будете сейчас делать. Я старательно прислушиваюсь, но Хизер что-то мне говорит, и я не могу ей сказать, чтобы немножко помолчала. Потом ты включаешь музыку в машине. Твоя дочка, которая и так всегда пританцовывает, радостно порхает вокруг стола, а мальчишка слушает тебя, сосредоточенно сдвинув брови. Наблюдаю за вами исподтишка, всячески делая вид, что поглощена копанием ямы. Что же вы все там сгрудились, у стола? Боже мой, да вы его драите и скоблите! Я застываю в полном изумлении: ты последовал моему совету!

Хизер меж тем продолжает что-то мне говорить.

И я наконец понимаю, о чем она. Она хочет подойти к тебе и обсудить экскурсию по радиостанции. Она уже навела справки и наметила те студии, куда ей интересно было бы пойти. Возражаю: это неудобно, сегодня воскресенье, ты хочешь провести его с детьми.

– Я не буду настырничать, Джесмин. Только вежливо спрошу, и все. – Она умоляюще на меня смотрит, и у меня сердце разрывается – я же не в ее манерах сомневаюсь, и мне грустно думать, что она решила, будто я в ней не уверена. Вот тебе и поработали в саду.

Надо сказать, что у Хизер есть одна черта: коль скоро она что-то решила, то непременно должна это сделать. Непременно. Если ей это не удастся, она усомнится в разумности мироздания и своих силах. Возможно, здесь будет уместно порассуждать о препятствиях, которые мы преодолеваем и которые нас закаляют, вынуждают прикладывать больше усилий и не принимать слова «нет» в качестве ответа. Люди, которым сложнее дается то, что у обычного человека получается само собой, приучены побеждать – свои страхи, неуверенность, сомнения. Они не могут позволить им взять над собой верх. Когда я, сделав уроки, шла смотреть телик, Хизер занималась развитием речи. Когда я шла гулять с друзьями, у нее был урок дополнительного чтения. Ей пришлось очень долго осваивать велосипед, а я просто села и поехала. Она всего добивалась упорным трудом. В частности потому так важны наши ежемесячные встречи – она что-то предлагает, и, если это не лучшая идея, у нас есть шанс переубедить ее совместными усилиями, пока она не приняла окончательного решения. Но мы обсудили ее поход на радиостанцию и все согласились, что это отличная мысль, – все, кроме меня, я свое мнение оставила при себе. И, промолчав, я ее подвела.