посредством своей глии подключиться Иные из любого уголка мироздания. И как проверить, не подключились ли они уже? Импульс есть импульс, а без соответствующего крипто определить его происхождение невозможно.

– Ну давай, покажи это чудо.

Доктор Шарский сотворяет в воздухе перед кушеткой несимметричный матовый кристалл. Увеличенный масштаб раздувает его до метра с лишним. В действительности его следовало бы измерять в килоангстремах.

В темно-серых параллелепипедах Агерре узнает символику живокристных мегачастиц. Однако низ кристалла облеплен розовой массой – и это сбивает с толку ксенотика, который ожидает фиолетового. Но стандартной иконой неклассифицированных недээнковых клеток является розовый шар.

– Не глия?

– Глия. Но другая. Трудно говорить о классических мутациях в случае Xenogenesis procaryota gleiophyta, тем не менее, мы имеем дело с хитроумной вариацией, на несколько порядков большей, чем до сих пор встречавшиеся внутривидовые различия. Технологический прорыв состоит именно в этой бесконфликтной гибридизации глиевой клетки с нанозерном логического живокриста.

– Сверхсветовой компьютер?

– Да. Или, точнее, компьютер с бесконечной тактовой частотой.

Агерре оглядывается на планетарную тучу. Сквозь ее нерезкий край просвечивает ослепительное сияние Глупца. Нульвременной компьютер. В такие мгновения человек невольно начинает напевать Вагнера.

На фоне, чего, естественно, не видно невооруженным глазом, вращается один из дисперсионных телескопов Агерре, соединенных с системой гравиметров. Фредерик расставил их для как можно более быстрого детектирования Ваяния других гостей в системе Глупца, если таковые появятся.

– Но чтобы пожрать всю планету… – он качает головой. – Что они тут делают?

– Уже ничего. – Доктор Шарский повторяет свои чары, и на этот раз появляется маленький, угловатый, сплошь черный кристалл. – Аналитическое нано, самая быстрая, непрофилированная версия. Десять лет за обладание частицей. Тут их миллиарды тонн. Оно раскладывает этот глиокристный компьютер на свободные молекулы. По нашим оценкам, они уничтожили уже свыше одной десятой материала.

– Реализовали программу, а теперь форматируют диск, – подытоживает Агерре.

– Что-то вроде того.

– Успели?

– Фрай?..

– Успели они с этим форматированием? Удастся еще что-то прочитать?

Доктор Шарский морщится, кладет ногу на ногу, разваливается на кушетке, машинально передвигает в воздухе кристаллы… все так же морщась.

– Если бы это был хотя бы обычный генный комп… Но на глии? Здесь вне контекста невозможно прочитать даже отдельную операцию, поскольку мы не знаем схемы всех глиевых взаимосвязей. Кое-какие выводы можно было бы сделать из сравнения отмерших живокристных масс, то есть уже исключенных из дальнейших вычислений. Но с глией на частицах ничего такого могло и не происходить, они могли эмулировать генные алгоритмы «всухую», уровнем выше – какие могут быть потери времени, если отнимаешь от бесконечности? Впрочем, процесс уже явно закончился. К тому же дезинтегрирующее нано пожирает все подчистую. Ну, и у меня есть кое-какие личные подозрения… Ты дал нам только два дня и ограничил персонал апатридами под присягой Ордена с совместимыми конституциями, так что мы мало что могли сделать, особенно не привлекая к себе внимания арендой каких-то невероятных объемов Болот для параллельных симуляций. И тем не менее…

– Да?

– Обрати внимание на расстояние от Точки. Оно достаточно велико, чтобы сюда не добралась какая-нибудь из обычных исследовательских экспедиций, и вместе с тем достаточно мало, чтобы не привлекать внимания длительностью полетов, записанных в регистрах Ордена. Ибо ты прекрасно понимаешь, фрай, что их должны были Ваять сюда какие-то неспящие.

– Я над этим думал, – медленно говорит ксенотик, снова поворачиваясь к Глупцу Первому, спиной к иллюзионному криптологу.

– Не сомневаюсь, – ворчит Иммануил. – К чему я клоню: они используют любые возможные средства предосторожности, так что наверняка прибегают и к распределению процесса. Зачем складывать все яйца в одну корзину? Я размышлял о том, как поступил бы на их месте, и пришел к выводу, что – даже если задача этого не требует, а у меня отчего-то есть предчувствие, что требует, – я разделил бы ее на несколько планет, у нескольких разных звезд, с противоположных сторон от Точки Ферза, вдали от Вектора. Более того, я скроссглеил бы между ними все самые мелкие алгоритмы, – в конце концов, в глиоводах расстояние фактически не имеет значения, все связи нульвременные. Даже если бы мы просто складывали бы три плюс три, это шло бы через полгалактики, через десяток подобных глиокристных центров. И даже если бы кто-то нашел один, это ничего бы ему не дало.

– То есть ты считаешь, что есть другие…

– Готов поспорить. А если они в самом деле столь плотно кроссглеили, можно по крайней мере точно утверждать, что процесс уже закончился, они получили результат. Они не вычисляют здесь – они не вычисляют нигде.

Агерре не столь уверен, его подозрения тянутся туда, куда Шарский не попытался бы проникнуть даже в кошмарном сне.

Однако он обходит этот вопрос молчанием и спрашивает про временную оценку.

– Около трех лет с момента инициирования, – говорит доктор. – Полгода с начала стирания. Два года до окончательного разложения глиокриста.

Два года! Два года, Карла. Ты возьмешь эти деньги – все, что ты могла выдать, ты уже выдала. Джинн выбрался из бутылки. Уже незачем убивать, незачем подкупать. Нужно сообщить Есаде, пусть не боится зря; по крайней мере, я обязан ей хотя бы этим…

– Те файлы, которые я тебе послал…

– Ах, это, – криптолог разводит руками. – Белый шум.

– Там что-то есть.

– Возможно. Однако пока что под бесконечным крипто это лишь хаос. Но еще не все потеряно, мы теперь возьмемся за дело по-настоящему.

– Значит, говоришь, нужно искать файлы-ключи? Может, даже на материальных носителях…

– Не знаю, есть ли вообще что искать. С чего ты взял, фрай? Владелец мог шифровать своими майндпринтами.

Криптология – семя паранойи, растет из нее и ее плодит. Достаточно простые ключи, содержащиеся в поддающемся запоминанию числе преобразований, поддаются атакам ксенотиков методом наводящих гаданий. Одноразовые ключи (сводящиеся к случайной последовательности нулей и единиц, которую невозможно взломать шаг за шагом) должны быть записаны либо на материальном носителе, который можно украсть, либо в компьютерных файлах, в которые можно вломиться, если только они сами не защищены крипто, и тогда снова возникает вопрос надежности… вернись к шагу номер один и повтори. Третьим выходом, позволяющим избежать обеих этих ловушек, является шифрование майндпринтами. Соответствующие программы для имплантов выполняют записи состояний мозга, форматируют их, после чего пропускают через них изначальную информацию. Чтобы расшифровать файл, нужно выполнить обратную операцию при идентичных настройках программы и сканировании того же мозга, находящегося в том же состоянии. Вся суть кроется в определении «того же состояния мозга». Более новые программы уже позволяют снятие столь утонченных майндпринтов, что для получения соответствия требуется вызвать в конкретном мозгу конкретное воображение, при