После того, как Пип заснул, Мэнди отправилась в Уиллоумед и застала там Эйлин одну. Та штопала носки. Было приятно посидеть и поболтать с ней. Эйлин хотела узнать все, что случилось с тех пор, как Мэнди уехала в Лондон.

— Дик пошел к себе в клуб, так что я сейчас сварю кофе, и мы сможем всласть поболтать, как в старые добрые времена, — предложила она.

Они сидели у раскрытого окна, не включая свет, чтобы не налетели комары. Мэнди рассказала про операцию и чудесное выздоровление Пипа, и разговор перешел на другие темы — про то, что в инкубаторе скоро вылупятся цыплята и это будет ее собственный, Эйлин, выводок и она станет сама их выращивать… про то, что Эйлин наварила две дюжины горшочков с вареньем (по рецептам миссис Битон)… про праздник у викария на прошлой неделе.

Наконец они замолчали, сидя в сумерках, и Мэнди затаила дыхание.

— Эйлин, я уже давно собиралась тебе кое-что сказать, только все как-то случая не было. Я хотела поблагодарить вас с Диком за… за то, что вы были ко мне так добры. И еще хочу сказать, как мне неприятно, что все так обернулось. Как будто мы воспользовались вашим гостеприимством в дурных целях.

— Ты прекрасно знаешь, что не нужны нам никакие благодарности, — проворчала Эйлин. — Так что даже перестань об этом думать. Наверное, я должна сказать, что сочувствую тебе из-за того, что произошло… только на самом деле я нисколько не жалею о том, что все так случилось. Мэнди, ты никогда не была бы с ним счастлива, поверь мне. — Она помедлила. — А ты слышала новости?

— Что они приезжали сюда? Робин с Вирджинией? Да, Никола Марсден мне рассказала. Я рада, что не застала их. Страшно представить, если бы я натолкнулась на них случайно. Ты знаешь, Эйлин, мне кажется, они очень могут быть счастливы вместе. Робин может быть очень милым, когда все идет так, как ему хочется, и Вирджиния его, похоже, обожает. На самом деле она та девушка, которая нужна ему, — девушка, которая будет смотреть ему в рот и считать, что он неотразим. Может быть, он по-своему и любил меня. Я ведь тогда тоже считала его неотразимым. Только у меня нет таких возможностей, какие может дать ему Вирджиния.

Эйлин задохнулась от возмущения:

— Ну это уже просто немыслимо! Я-то думала, ты его возненавидишь после всего, что случилось.

— Ты знаешь, наверное, так и случилось бы, если бы для меня это было серьезно. Но теперь я понимаю, что на самом деле это было просто увлечение — он мне нравился, его внешность, обаяние… — Мэнди грустно пожала плечами. — Наверное, я просто смогла с этим смириться. И потом, какой смысл мне его ненавидеть? Люди, которые всех ненавидят, всегда ходят с таким видом… как… как надутые моржи.

Эйлин хмыкнула:

— Старый добрый юмор еще не утрачен. Ты всегда умела найти смешное даже в грустных вещах. Ну, в любом случае я рада, что у тебя в сердце не осталось занозы. Я уверена, что очень скоро ты найдешь человека посимпатичнее, даже не сомневайся.

Мэнди порадовалась, что в сумерках не было видно ее лица. Скоро она уедет отсюда, но сердце ее останется здесь навсегда. Здесь… с Саймоном, с Пипом, с самой Эйлин, которая всегда была хорошим верным другом. И если она сумеет это сделать с веселым видом, что ж, Мэнди будет за что уважать себя.

— Кстати, о Саймоне. Не то чтобы Саймон был похож на надутого моржа, как ты выразилась, но все же порой он казался мне мрачноватым. Зато в последнее время он так преобразился… я подумала — как ты считаешь, это не связано с Николой Марсден? Он совершенно переменился с тех пор, как она вернулась сюда. В деревне, естественно, все об этом судачат, мисс Трейн, которая шила ей наряды, рассказывала, что недавно Никола ездила в Лондон и накупила там всяких тканей, одежды и всего другого, что может означать только одно — приготовления к свадьбе. Ты об этом ничего не знаешь? Может, слышала разговор, ты же живешь там? Видишь, как я быстро стала любопытной деревенской кумушкой?

Мэнди сцепила пальцы, ладони у нее были холодные и влажные.

— Знаешь, думаю, ты права, — сказала она наконец. — Саймон часто бывает у Марсденов, а Никола не расстается с ним. Думаю, скоро они объявят о помолвке. Наверное, они ждут, когда закончится сентябрьская ярмарка. А может быть, они вообще не будут ничего объявлять. — Она замолчала, но потом нашла в себе силы продолжить: — Саймон как-то говорил мне, еще в самом начале нашего знакомства, что не очень-то верит в помолвки.

Широкая темная фигура появилась в открытом окне, и до них донесся запах табака.

— Это кто не верит в помолвки? — лениво поинтересовался Дик. — Или я вмешиваюсь в ваши девичьи секреты?

— Да, вмешиваешься, и нечего нас подслушивать, — нежно упрекнула его жена. — Мы сплетничаем про нашего соседа, Саймона Деррингтона.

Дик перепрыгнул через низкий подоконник и сел в кресло между ними, угольки его трубки тускло мерцали в сумерках.

— Так старина Саймон решил жениться? Ни за что в это не поверю, — заявил он. — Саймон у нас такой отшельник… ну, то есть из тех ребят, которые прекрасно обходятся без женщин.

Эйлин поцокала языком:

— Глупости! Никакой мужчина не может обойтись без женщины.

— А что, вполне здравая мысль, — одобрил Дик, откидываясь на спинку кресла и довольно попыхивая трубкой.

— Мы считаем, что это Никола Марсден, — выложила Эйлин.

Дик задумался:

— Может быть. Очень может быть. Да, выгодный брак. Дружат семьями, Марсдены здесь живут испокон веков.

Эйлин возмущенно фыркнула:

— Господи, перестань нести этот старомодный феодальный вздор. Милорд должен найти жену из своего сословия, и все такое… Уверена, Саймону нет до этого никакого дела.

— Как знать, может, ты и права… а может быть, нет, — пробубнил Дик. — Хотя я лично считаю, что если ты родился аристократом, это уже неисправимо. Впрочем, об заклад я бы биться не стал. — И он рассмеялся громким добродушным смехом. — Сам-то я не баронет, почем мне знать.

Мэнди вскочила:

— Мне пора возвращаться, Эйлин, уже поздно.

— Да, конечно, иди, дружок. А я-то, эгоистка, болтаю тут с тобой, совсем забыла про время. Ты, наверное, устала.

Эйлин тоже вскочила, захлопотала и наконец уговорила Мэнди, что Дик подвезет ее на машине.

Когда Дик высадил ее у ворот «Дауэр-Хаус», Мэнди некоторое время постояла, глядя, как красные огоньки машины исчезают за поворотом. Действительно, она чувствовала себя страшно усталой, но по какой-то странной причине ей не хотелось идти ложиться спать.

И тут, совершенно неожиданно, над верхушками деревьев взошла луна, Мэнди стояла как зачарованная, глядя, как она поднимается все выше и наконец плывет высоко в черном небе, полная и сияющая.

«Как красиво! — подумала Мэнди. — Такая яркая, такая спокойная и такая холодная. Сколько сердец ты разбила, а тебе и дела нет. Ну конечно, ты же луна».