сгустку свободной воли. Она и пожертвовала. Она играла не с конкретными явлениями, а с причинами и вероятностями исходов событий. У вас были в паутине выиргышные варианты, иначе бы вы тут не сидели. Очень отдалённые и маловозможные варианты, так как сама ситуация была патовая. Будь эти варианты близкими — другое дело. Многие увидели бы. Помогли бы. Но чтобы притянуть отдалённый вариант, нужны умение — раз, — он начал загибать пальцы, — и две разнонаправленных силы. Мужская и женская. Вот только так, — начкомбез изобразил рога. — Я тебя уверяю, вступив в резонанс с вариантом происходящего, она вообще не в курсе была, чем занято её тело. Телесное стояло само по себе. Ты его спас, и ей было куда вернуться. А аномалия Орта или блуждающие «силки Агни» (знаешь такую дрянь?), или нестабильность трёх реакторов разом… Это она не понимает, она не техник. Так что — проспали вы всё, вояки. Вас спасла маленькая девочка. И в связи с этим у нас будут крупные неприятности. У вас — нет. Даже наоборот.

Ласко разлил остатки самогона и сунул стакан Росу:

— Ты только иллюзий на её счёт не питай, пилот. Это равно, что с ядовитым удавом в одной постели… По последней, мужики!

Рос закусил губу, и я понял, что Ласко — попал. Что Хьюмо не только любит, но и боится Дарайю. Боится, что она связалась с ним, лишь для того, чтобы откупиться от Бездны ещё не рождённым ребёнком.

Эйниты — они такие. И страшны именно цинизмом своего понимания мира. И за это тоже надо было выпить.

Я поднес к губам чью-то фляжку, где ещё плескалось на самом дне.

Экрист помотал головой, подождите, мол. И взял стакан.

— С утра, капитан, ты это… Таможенник там спит. Так ты переговори с ним насчёт титана. Если так и дальше пойдёт, то титан к концу месяца у вас будет, а мы бы купили. Ну, по последней! Пусть ещё постоит этот мир!

— Пусть стоит! — усмехнулся Ласко.

— Да пускай, нам-то что, — согласился я.

И тут Абио вдруг поднялся.

Замминистра выругался и выплеснул самогон на землю.

А мастер открыл свою фляжку и протянул мне, кивнув, чтобы я пустил по кругу.

Я выплеснул остатки самогона и сделал глоток. Уже ожидаемый.

Вода.

История тридцать девятая. Один на один

Грана, долина реки Ларица

Из отчёта импл-капитана Пайела

Караван уходил.

Правда, за Экристом прилетели раньше. Но остальные грантсы свято блюли традицию и собирались преодолевать перевал верхом. Утром они погрузились на лошадёнок, кажется, даже не мучаясь особо с похмелья, хотя выпили за ночь всё, что горело, и выехали за пределы лагеря.

И встали там. Потому что Абио исчез. Пропал напрочь. Только лошадь его кушала травку за нашими палатками, лениво обмахиваясь хвостом.

Я вызвал дежурных, выяснил, что под утро грантс зашёл в палатку Дарайи, но так и не вышел оттуда, и решительно направился к Проводящей. Всё-таки такая толпа ждёт.

Потом я решительно постоял у символического порога… Ну, и решительно послал дежурного к гостям сообщить, что Абио задерживается.

Грантсы безропотно расселись на земле. Хоть бы один пришёл повозмущаться.

Они сидели и даже не говорили почти — весёлый таможенник, с которым мы успели поторговаться с утра, начкомбез, банда местных…

Солнце медленно тянулось к зениту. Все ждали. Молча, словно, так нужно.

Наконец Абио появился, но не заторопился к своим, а остановился в задумчивости у палатки.

Я подвел ему лошадь.

Грантс был погружен в себя по самые уши, но кивнул мне, и я, повинуясь всё тому же внутреннему импульсу, протянул ему «испорченный» ритуальный кинжал.

Абио взвесил кинжал в руке, вынул из ножен свой и вручил мне. С улыбкой, с дружеским наклоном головы… Не взять было невозможно.

Кинжал Абио оказался гораздо «старше» моего. Со странным ассиметричным узором вытравленным по лезвию. Таким тонким пронзительным узором, что даже смотреть было больно.

— Скажи, — спросил я, с трудом отводя глаза от переплетающихся линий, — а почему не приехал ни один из мастеров? Ну, из тех, что встречали меня здесь? В первый раз?

— Одного достаточно, — покачал головой грантс, проведя большим пальцем по напайке на полученном от меня клинке. Чтобы наточить несуществующее лезвие, Джоб наплавил узкий шов из другого металла.

— В смысле? — не понял я.

Палец Абио не порезал, напротив, я видел, что посторонний блеск — притупился.

— У жителей Крайны традиционно два имени, Агжей, — тихо-тихо сказал Абио. — У ученика мастера — три имени. У мастера — одно. А у великого мастера имени нет совсем. Он очень смеялся, узнав, что ты «забыл» тогда именно его фальшивое имя.

— Значит, ты рангом выше, чем…?

Абио кивнул:

— Хоть я и тот ещё дурак, видит Амо. Ну, прощай.

— Почему — прощай?

— Потому, что нам нужно попрощаться. Может, умрём. Тогда — вспоминай меня живого, — он коснулся рукой моего виска. — Удачи тебе. Даже если не увидимся: знай, что все мы — мыслями, душой и волей — с тобой.

И он поехал к ожидавшим его людям.

И караван медленно двинулся к перевалу.

Я стоял и смотрел ему вслед.

У меня было по самое не могу работы, но я стоял.

Я ведь пытался командовать им на Аннхелле. Безуспешно, правда, но Абио и намёком не указал мне ни разу, где его место, а где — моё.

Я полагал, что Абио — местный отморозок, вроде погибшего Тако. И в упор не замечал, как на него залипали здешние. А историю с лордом Михалом вообще слопал, в подробности не вдаваясь.

Стоп. А Н’ьиго? Кто бы он ни был, он тоже очень авторитетный человек в этих местах. Рядом с великим мастером стояли тогда двое — Абио и Н’ьиго.

И ведь у Тако, как ни крути, тоже было одно имя…

И ещё этот мальчик, с которым меня познакомил инспектор Джастин? Как же его звали-то? Ки-А-но? Это одинарное имя или тройное? И там в чём фишка, он же совсем щенок?

Да… Мне-то казалось уже, что я неплохо стал разбираться в своеобразии здешней жизни, а оказывается — успешно себя обманывал.

— Господин капитан, — включился на браслете дежурный. — Командующий экзотианской эскадрой, эрцог дома Сапфира, Эзерберт Аний Локьё, вызывает вас по официальному каналу.

Локьё? По официальному? Опять перемирие, что ли? А по крылу почему не сообщили?

Я зашагал в сторону палатки связистов, пытаясь размышлять по дороге, что же могло стрястись, чтобы Локьё вызвал меня официально?

Эрцог дома Сапфира, командующий эскадрой Содружества официально вызвал капитана имперского спецона? Такое даже сниться не должно. Не положено. Несмотря на все наши неофициальные контакты.

Но лысая голова Локьё уже крутилась в моей палатке. Связисты постарались — голоизображение было качественным, выше всяких похвал.

Эрцог поздоровался по-экзотиански, я на автомате ответил. Языковой практики у меня хватало и здесь.

Спросил:

— Чем обязан, господин командующий?

Локьё молчал, вглядываясь в моё, не самое свежее после этой ночи, лицо.

Выглядел я, наверное, соответственно выпитому, но голова болела даже меньше, чем вчера. Где-то я читал, что во времена примитивные радиацию из организма выводили как раз алкоголем. Будем считать, что полечился.

— Что-то случилось? — я не то, что не выдержал паузы, не видел в ней смысла.

— Что-то? — переспросил Локьё. — Это — ты называешь что-то?

Но конкретизировать он не стал. Отвернулся от экрана, отчего его изображение стало плоским, провел рукой над пультом.

— Ты приглашён на официальную встречу в рамках Cогласительной комиссии по вопросам провокации на Гране. Приглашение получишь ближе к вечеру. Можешь не лететь, делать тебе там нечего. А на неофициальные мероприятия — жду. Послезавтра, в шестнадцать по всеобщему времени. Не сочти за труд выспаться к этому сроку, не то мне твой лендслер что-нибудь отгрызёт.

— А я точно там нужен?

— Нужен, хаго. Где не нужен — я тебе сразу сказал. Без твоей несообразительной тушки в виде буфера мы с вашими можем вообще ни до чего не договориться. Адама в секторе нет, а кроме него ещё никому не удавалось успокоить вашего командующего. Я буду не один. Потому я возлагаю на тебя большие надежды. Он зол, как собака, твой лендслер.

Локьё нахмурился, нервно прошёлся по каюте. Меня он не стеснялся совершенно. При посторонних такую игру эмоций на его лице увидеть было бы нереально.

Дьюп на меня уже два дня не выходил, но я подозревал, что он сильно не в духе. Его раздражение само собой не проходит. И цена этому раздражению известная. Лендслер имел привычку держать в рукаве столько неожиданных карт, что икалось потом всем.

Ещё