разжимает руки, и я опускаюсь на колени, чтобы как следует отдышаться. Я глубоко болезненно вдыхаю и медленно осторожно выдыхаю. Траву орошают последние капли утихающих слез, однако дрожь в теле все еще не унимается.

Это не отек легких.

Я жива.

Сет благодарит дока, подтверждает, что мне лучше, и разъединяется, пока я растягиваюсь на спине и устремляю взгляд к звездам. Я совершенно обессилена.

– Тебе лучше, красавица-богиня?

– Да. Спасибо тебе…

Он падает на спину рядом со мной, все еще под впечатлением от только что увиденного и услышанного.

– С тобой такое часто бывает?

Я поворачиваюсь к нему, чтобы взглянуть на его лицо. Не знаю, относится ли его вопрос к отеку легких, ощущению удушья или другим проблемам, являющимся следствием моего заболевания.

– Что-то чаще, а что-то реже.

Он вздыхает и потирает все еще дрожащей рукой пробивающуюся на подбородке щетину.

– Я еще никогда не встречал человека, у которого было бы подобное заболевание и который был бы таким же сильным, как и ты… Если бы Ангел не стал тогда докапываться до тебя у Картера, я бы никогда не заподозрил, что у тебя сердечная недостаточность.

При мысли, что в его глазах болезнь и сила могли уживаться рядом, я отвожу взгляд и задумчиво улыбаюсь.

– В детстве я думала, что борьба с болезнью сделает из меня воительницу и откроет для меня двери Вальхаллы, когда придет мой конец. А когда поняла, что это не мой случай, я решила всегда носить пластиковую корону. Когда она падала, я придумывала себе наказание. Поэтому я заставляла себя держать голову высоко, и не важно, была ли я дома или в больнице, воительницей или просто чудом выжившей девочкой.

– Черт! Не рассказывай об этом Такеру, или он разрыдается как ребенок…

Я прыскаю со смеху, и Сет распахивает руки, чтобы притянуть меня к себе таким спокойным и ободряющим движением, будто это что-то самое естественное на свете.

– Мое почтение, Ваше Величество.

Я улыбаюсь, и улыбка долго не сходит с моего лица: я наслаждаюсь этим моментом покоя и его обществом. Лола была права. Слабости не отталкивают их, совсем наоборот.

– Почему ты решил стать одним из Сыновей Дьявола? Твоя сестра говорила мне, что ваши родители готовили тебе совсем другое будущее, но полагаю, что были и гораздо менее радикальные способы показать им, что ты стремишься к чему-то иному.

Сет заливается таким заразительным смехом, что я не могу не рассмеяться вместе с ним. Он качает головой, по-прежнему улыбаясь.

– Я был на втором курсе. Родители уже несколько месяцев не разговаривали со мной, потому что я признался им, что не хочу того прекрасного будущего, которое они для меня запланировали. Они перестали меня обеспечивать. Они думали, что я соглашусь делать то, что они хотят, ради права получать от них деньги, но об этом не могло быть и речи. Мне нужна была работа, чтобы оплачивать комнату в кампусе, и Кларк подвернулся как раз вовремя. Я встретил его в Degenerate Bar. Он дрался с двумя парнями, которых уже успел как следует приложить, и в этот момент появились шестеро других. И хотя он и в самом деле невероятно сильный, но против шести человек, вооруженных железными прутьями, явно рисковал тем, что ему хорошенько расквасят рожу. И тогда я не задумываясь стал драться рядом с ним. В результате все кончилось для нас не так уж плохо, однако этот гад даже не сказал мне спасибо. Он был очень холоден и смотрел на меня с таким презрением, будто хотел наподдать заодно и мне тоже. Что он, собственно, и сделал.

Глаза у меня так широко раскрываются от изумления, что Сет хохочет, прежде чем продолжить:

– Ты и сама могла убедиться, что Кларк ненавидит, когда вмешиваются в его дела. Веришь или нет, но благодаря его прямому справа, которым он меня наградил, я сразу понял, что этот тип совершенный псих, и он даже показался мне классным парнем. В тот вечер он ушел, не сказав ни слова, но несколько дней спустя снова нашел меня и предложил встретиться с Картером. Сначала я выполнял его поручения ради денег, но потом понял, что Сыновья Дьявола стали для меня настоящей семьей, в то время как биологическая семья от меня отвернулась. В этой банде мы принимаем друг друга такими, какие мы есть, со всеми достоинствами и недостатками. Никто не пытается нас изменить, даже Картер. Наоборот, он учит нас превращать наши слабости в силу. Я никогда и нигде не чувствовал, что я настолько на своем месте, как с Сыновьями Дьявола.

Глава 13

Наше внимание привлекает чье-то выразительное покашливание, доносящееся из затененного угла сада, где, оказывается, стоит Кларк, скрестив на груди руки и опершись спиной о стену. Судя по его позе, он явно появился здесь не только что, и я от всей души надеюсь, что он не видел меня, когда я задыхалась, – даже если слова Сета о человеческих слабостях меня порядком успокоили.

– Возвращайся внутрь. Я за ней присмотрю.

Сет кивает и целует меня в лоб, а потом я приподнимаюсь, чтобы он мог встать.

– И оставь Дэниела в покое, – говорю я ему напоследок.

– Даю слово!

Прежде чем исчезнуть, он подмигивает мне, и я провожаю его улыбкой.

Сунув руки в карманы, Кларк направляется ко мне и садится на место, где минуту назад лежал на траве Сет.

Я никогда не знаю, как с ним себя вести, и это сбивает меня с толку. От него веет то жаром, то холодом. Его настроение непредсказуемо, и сложно понять, что у него внутри.

– А что ты не со своей девушкой? – спрашиваю я, чтобы прервать молчание.

– Это не моя девушка.

Снова следует долгое молчание, но я прекрасно понимаю его и без слов. Он ни с кем не встречается. Серьезные отношения его не интересуют.

Он смотрит прямо перед собой, не показывая ко мне ни малейшего интереса.

Зачем он здесь, если ему скучно?

– Тебе лучше вернуться внутрь.

Он поворачивается ко мне, сощурив глаза.

– Чтобы терпеть попытки сблизиться со мной всяких личностей, одна смешнее другой? Нет, спасибо, я предпочитаю еще побыть с тобой.

Я не знаю, как следует воспринимать его слова, но у меня вырывается смешок – веселый или усталый, мне пока не понятно самой, и на губах Кларка появляется слабая улыбка. Несмотря ни на что, я его понимаю. Мне было бы ненавистно оказаться в центре всеобщего внимания лишь благодаря своему имиджу, но не тому, какая я на самом деле. Не выношу лицемерия и людей, которым что-то от меня надо.

– Ты не веришь в любовь?

Даже если он и удивлен моим вопросом, он этого не показывает.

– Я верю только в то, что вижу.

– Однако ты веришь в наших богов.

– Я верю в них, но не преклоняюсь перед ними.

Его откровение застает меня врасплох. Мне бы очень хотелось спросить его, не разочаровался ли он в богах после смерти родителей, но это кажется неуместным, и я молча жду, пока он продолжит.

– Как я буду верить в любовь, если не доверяю ей? Думаю, у людей о ней неправильное представление. То, что сегодня обычно называется любовью, – это лишь иллюзия, ложь, которую мы вбиваем себе в голову и цепляемся за нее, чтобы уйти от одиночества.

Я бросаю на него полный изумления взгляд. Я и не подозревала, что Кларк, когда захочет, может быть настолько красноречив.

И я тут же тону в его гипнотических глазах: они способны сказать очень многое, если он позволит им выразить, что у него на душе.

– Значит, для тебя любовь, которую мы видим сегодня, уже не то чувство, что считалось ей изначально?

Он кивает, и я качаю головой, не соглашаясь.

– Любовь выходит далеко за пределы простого времяпрепровождения. Она реальна. Посмотри хотя бы на Джексона и Аврору, они…

Кларк презрительно хмыкает.

– Если бы Джексон с Авророй расстались, им бы хватило пары месяцев, чтобы пережить разрыв. Они встретили бы кого-то еще и влюбились бы снова. Вот это, по-твоему, любовь? Когда одного человека можно