– Лютик! – позвал он.

Горячие пальцы вцепились в его ладонь. Огненный блик осветил лицо Людмилы. Она была ни живая, ни мертвая на вид, только глаза пылали – безумно и страшно.

– Помоги нашим! – выпалила биологичка; ей вторил треск искрящей проводки и стоны горячего, деформированного корпуса. – Помоги вывести Кузнеца! Я проверю пилота.

Степка кивнул и кинулся туда, где, как он помнил, находился выход.

– Икар! – закричал он, а потом позвал по имени: – Игорь! Игорь!

Он шел через дым, слепо шаря перед собой руками. Несколько раз ладони ожгло пламенем, но эта боль показалась ему не чувствительнее укуса комара.

– Здесь! – наконец послышался знакомый голос.

Вот и выход из кабины. Оказалось, что короткий коридор заполнен дымом не так сильно, как кабина, и повреждения здесь не были заметны. Повезло, что удар при соприкосновении с землей пришелся на другой борт. Икар резал ножом ремни, которыми был пристегнут к переборке Кузнец. От своих ремней он освободился тем же образом.

– Как открыть люк? – спросил Степка, ощупывая обожженными ладонями глухую стену перед собой.

– А я знаю? – откликнулся Икар. – Только с центрального пульта, наверное!

Послышались частые увесистые хлопки. Снаружи что-то взрывалось, на каждый раскат поверженная машина отзывалась дрожью корпуса. Степан решил, что это вторая пара «блюдец» приблизилась на расстояние поражения и утюжит их из энергопушек, чтобы добить наверняка. Похоже, счет шел на секунды, если они не поторопятся, то поверженная летающая машина станет для них и погребальным костром, и могилой.

В лицо пахнуло свежим воздухом. Люк открылся, будто сам по себе. Степка повернулся к Икару, тот уже взвалил раненого товарища на спину.

– На выход! Поможешь нам спуститься!

На сей раз Степка мешкать не стал. Спрыгнул на тлеющую траву, быстро огляделся.

Все та же степь. Те же курганы да кое-где торчащие из земли мшистые останцы. Будто он не уходил с территории общины. Над головой полыхнуло, угасающее пламя позволило увидеть дымную каракатицу, заклубившуюся высоко в небе.

– Степашка! – позвал Икар. – Осторожно только! Там вся спина – в клочья…

Степан потянулся обеими руками и подхватил Кузнеца под мышки. Потащил раненого от дышащего жаром «блюдца», не переставая поглядывать на небо: там снова и снова грохотали взрывы, озаряя тревожным светом редкие кучевые облака. С хулиганским присвистом воздух вспарывали осколки.

– Осторожнее, говорю, держи! – Икар подхватил Кузнеца за ноги. – Видал? – Он указал подбородком вверх. – Это наша ПВО работает! Мы почти дотянули до плацдарма!

Наше… ПВО? Очевидно, ко многим вещам придется привыкать заново.

Роняя на волны ковыля синие отблески, пронеслось «блюдце». Летун зашел на вираж, дважды выстрелил, но не в них, а куда-то за горизонт. «НОС» и «КОРМА-2» – определил «взглядом знатока» отработавшие пушки Степан. Похоже, преследователям вдруг стало не до беглецов: появилась более серьезная угроза. А затем Степана словно холодной водой окатило. Он опустил Кузнеца на землю – вверх страшной, кое-как прикрытой марлевыми салфетками раной.

– Почему до сих пор нет Люды? – спросил он. – Люда не выходила?

– Лютик? – Икар оглянулся на «блюдце». – Твою ж мать… – протянул он с горечью.

Степан хлопнул его по плечу.

– Я – внутрь, – бросил он на ходу.

Прежде чем Икар смог что-то сказать в ответ, Степан уже нырнул в задымленный люк. На помощь снова пришел старый добрый «слоник», повезло, что Степка не оставил его в убежище под аэродромом. Как в воду глядел, что пригодится.

По потолку, ставшему полом. Через густой дым, простреливаемый во всех направлениях искрами…

Людмилу он нашел быстро: она лежала под креслом пилота, оказавшимся теперь вверх тормашками. Очевидно, пыталась помочь летчику освободиться, да надышалась дымом. Сместившийся от удара пульт врезался пилоту в грудь и намертво прижал его к креслу. Обе руки пилота безвольно свисали, по правой струилась кровь и ниспадала с пальцев прерывистой капелью. Жив или мертв – непонятно. В любом случае Степан не мог помочь двум угодившим в беду одновременно.

Он подхватил Людмилу за плечи, взвалил на спину, будто мешок муки, и, низко согнувшись под тяжестью ноши, кинулся к выходу. Снаружи продолжало греметь, корпус подбитого летуна содрогался, точно в конвульсиях. Собственное дыхание оглушало Степана, фильтр противогаза болтался на гофрированном шланге маятником и бился об переборки. Воздух под маской стал густым, как горячий битум. Степан уже ничего не видел, он шел, как зверь – ведомый лишь «чуйкой».

И вот, наконец, к горячей, дымящейся коже прикоснулся свежий ветер. Степан сорвал противогаз, выпрыгнул из люка, снял Людмилу. Пошел к Икару и Кузнецу, прижимая биологичку к груди.

«Блюдца» преследователей драпали. За одним тянулся фосфоресцирующий шлейф: из пробитого бака улетучивалось топливо. Вскоре на курганах вырастут розовые друзы, следуя по которым, можно будет дойти до самой базы пришлых. Если, конечно, дырявое «блюдце» до нее дотянет.

И в тот момент, когда Степан уже собирался перевести взгляд с отступающих летунов на землю, последнее «блюдце» выстрелило из обеих кормовых пушек. «Удар милосердия» все же состоялся. А может, это был не «удар милосердия», а месть. Так или иначе, пришлые решили добить людишек, угнавших их транспорт.

Оба энерголуча прошили лежащую брюхом вверх машину. Степан успел отойти от «блюдца» шагов на двадцать, не больше. Он ощутил, как в спину толкнул упругий поток раскаленного воздуха, и, словно в замедленном кино, разглядел обгоняющие его справа и слева зазубренные куски внешней обшивки «блюдца». Прежде чем перед глазами опустился занавес пламени, Степан разглядел на вершине кургана всадника в пыльнике с низко опущенным капюшоном. Всадник, сдерживая лошадь, смотрел, как взлетает на воздух подбитое «блюдце» и как ширится кольцо всепожирающего огня.

«Опять ты…» – обреченно подумал Степка.

Воняло соляркой, кирзовыми сапогами и шмаленной свиньей. Гладкую поверхность, на которой лежал Степан, кидало из стороны в сторону, поэтому он решил, что каким-то боком снова очутился на «блюдце». И что продолжается безумный полет над степью с парой преследователей на хвосте. Гудел двигатель, и иногда слышались приглушенные голоса.

Степан разлепил веки. Он увидел низкий покачивающийся потолок и громоздкие большеголовые силуэты. Его окружала серая тьма, и в этой тьме было тесно и душно.

– Очухался… – констатировал кто-то без особой радости, дыхнув в лицо чесноком.

– Где я? – сам собой задался вопрос.

Сначала ему ответили неприличной рифмой, а потом все же дали более развернутый ответ:

– Отступаем на наши позиции. Тебя «поляки» заберут, наверное.