Я снова чуть не сказала, что дядюшка жив и очень доверяет герцогу, но помолчала. Во-первых, Эбенезеру не надо знать опасных тайн. Во-вторых, вряд ли дядюшке понравилось бы то, что я вчера устроила. Действительно, словно помрачение какое-то нашло. Что я собиралась делать этой ночью? Отдаться де Морвилю? И что бы делала этим утром?

- Отнесите милорду чай, - сказала я. – И садитесь завтракать.

- А вы? – требовательно спросил Эбенезер.

- А я позавтракаю здесь, - ответила я, доставая чашку из буфета. – Давайте договоримся… Больше никакого снотворного в чай. Поймите, королевский маршал – не тот человек, который может позволить себе сладко спать по ночам.

Эбенезер уже открыл рот, чтобы возражать, но я перебила.

- В свою очередь, - сказала я, - обещаю, что больше не совершу ничего подобного… как вчера…

Он замолчал, подумал и взял лоскутную прихватку, чтобы переставить чайник на поднос, и сказал:

- Очень разумное решение, леди. Надеюсь, вы сдержите слово.

Слуга вышел, и я осталась в кухне одна. Есть совсем расхотелось, и я села на табуретку, уныло подперев голову руками. Утро не задалось. А ещё предстоял разговор с герцогом. И боюсь, он услышит не то, на что рассчитывает.

Колокольчик у входа зазвенел, и я побежала открывать.

В коридоре мы столкнулись с герцогом де Морвилем, и он придержал меня за плечо, опалив взглядом.

- Вы сейчас же идёте наверх, - произнёс он вполголоса, едва сдерживая ярость, которая так и плескалась в каждом слове и в каждом жесте. – И сидите там тихо, как мышка.

- Простите, - пробормотала я, только сейчас вспомнив, что мне не полагается открывать дверь.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я усиленно прислушивалась, но в прихожей было тихо, я не смогла услышать даже голосов. Зато спустя минуту показался герцог де Морвиль. Он держал вскрытое письмо и потряс им, глядя в окно, а не на меня.

- Её величество королева Гизелла разрешает вам доступ в королевскую кухню, - сказал герцог без особого удовольствия. – Вы должны появиться там сегодня, в десять, чтобы участвовать в приготовлении обеда по новому меню.

- Чудесно, - сказала я, стараясь, чтобы получилось жизнерадостно. – На это мы и рассчитывали.

- Я рассчитывал на другое, - тут он посмотрел на меня. – Совсем на другое.

- Тише, - я прижала палец к губам, но герцог уже взбежал по ступенькам и оказался возле меня.

- Сесилия, - заговорил он взволнованно, - вчера я…

- Вчера Эбенезер переиграл нас с вами, - теперь я приложила палец к его губам, приказывая молчать. – И он был прав. Ведь именно для этого вы его сюда и привели, милорд. Только благодаря ему мы вчера не потеряли голову. Мы… мы всё делаем неправильно.

- Неправильно? – он схватил меня за руку, уронив письмо, и оно закружилось осенним листочком, полетев через перила на пол. – Сесилия, вы ведь знаете, что я не причиню вам вреда! Вы знаете, что я готов повести вас в церковь хоть завтра, хоть сегодня!

- Знаю, что мы с вами – как огонь и порох, - сказала я, мягко, но непреклонно высвободив ладонь из его пальцев. – А сейчас не время для любви, Ричард. У нас… у меня есть важное дело… И я прошу… даже не прошу, а взываю к вашей чести, к вашему благородству – не надо.

Что – не надо, я не пояснила, но герцог всё понял.

После некоторого молчания он с усилием кивнул.

- Я обещал вам ждать, - сказал он так, будто ему не хватало воздуха.

- Идите завтракать, - сказала я, избегая смотреть ему в глаза, потому что тогда от моей решимости могло ничего не остаться.

Герцог де Морвиль прошёл мимо меня, медленно поднимаясь по ступенькам, а я вцепилась в перила, зажмурившись и призывая себя к выдержке и спокойствию, потому что больше всего сейчас мне хотелось догнать его и броситься ему на шею.

В королевский дворец в тот день я пришла не в самом лучшем расположении духа. Вроде бы, всё правильно. Всё разумно. Всё именно так и должно быть – не время для любви и так далее, но как же горько и тяжело было на сердце. Словно я своими руками оттолкнула счастье. Стоило только вспомнить, каким замкнутым было лицо герцога, пока он провожал меня до дворца, а потом до королевской кухни.

В кухне нам пришлось расстаться, и я одна шагнула в полуподвальное помещение, где было жарко, дымно и шумно, и повара и поварята сновали туда-сюда, как муравьи.

- Где мне найти мастера Максимилиана? – спросила я у одного из поварят, успев поймать его за шиворот.

Мальчишка запищал и завертелся, вырываясь, и указал на высокого дородного мужчину в белом накрахмаленном колпаке, который важно вышагивал вдоль длинного стола, на котором были разложены рыба, мясо и овощи – всё на серебряных тарелках, отменно свежее и радующее глаз.

- Мастер Максимилиан? – спросила я, подойдя к мужчине в колпаке, когда он взял блюдо с форелью.

Рыба была такой огромной, что хвост свешивался с тарелки на добрых полтора фута.

Повар обернулся так величественно и небрежно, глядя на меня с высоты своего роста, что я почувствовала себя побирушкой на заднем дворе.

- Добрый день, я - Фанни Браунс, - скромно представилась я, делая книксен. – Её величество приказала мне…

- А, королевская кухарка? – хмыкнул он. – Можете посидеть вон там, на лавке. Я как раз собираюсь готовить рыбное блюдо для его величества.

Что-то было в его голосе, что заставило меня отбросить притворное смирение.

- Рыбное блюдо? – переспросила я и посмотрела в лицо мастеру Максимилиану.

Лицо у него, кстати, напоминало гладкий масляный пирог – такой же круглый и лоснящийся.

- Рыбное блюдо, - повторил повар с такой слащавой любезностью. – Если не ошибаюсь, меню было составлено вами? Э-э… как вас по имени, я позабыл?

- В меню были сардины, - я проигнорировала его забывчивость насчёт моего имени.

- Были, - согласился он и сунул мне под нос блюдо, - а будет форель.

- Форель? Не смогли достать сардины для королевской кухни? – спросила я, совсем некстати вспомнив чайник, который закипал утром и стучал крышечкой.

- Послушайте, девушка, - мастер Максимилиан подбоченился, держа теперь блюдо с форелью