не по себе. Он обернулся к входной двери и увидел Наиму, о которой совсем было забыл. Вид у девушки был измученный, чувствовалось, что она едва держится на ногах. Она стояла в дверях, опершись о косяк, и в глазах ее читалась немая мольба.

Аббас тронул за рукав шофера.

— Спасибо вам, друг. Что бы я без вас делал?

— Не за что. Лишь бы дружок поправился. Вы уж нас извините, — нам ехать надо.

Он направился к выходу, пытаясь обойти Наиму. Она вошла в комнату. Аббас прошел мимо нее в коридор, нагнал шофера.

— За все вам спасибо. — Он достал из кармана деньги и неловко сунул шоферу. — Возьмите вот…

Шофер пристально посмотрел ему в лицо и отвел руку:

— Ты это брось, приятель. Спрячь деньги, а то обижусь. Так-то. Всего вам доброго.

Он легко сбежал по ступенькам и зашагал к машине. Аббас проводил его взглядом и не опускал руку до тех пор, пока красные огоньки грузовика не затерялись во тьме…

Врач кончил зашивать ногу и снова принялся за фонендоскоп. Шавкат по-прежнему не приходил в сознание и, казалось, побледнел еще больше.

— У вашего товарища есть при себе документы?

— Не знаю. — Аббас развел руками.

— Поищите у него в карманах.

Аббас порылся в разбросанных на кушетке вещах Шавката, достал из пиджака паспорт, протянул врачу.

— Он что, был за границей? — спросил тот, листая паспорт.

— Да, в Афганистане, а что?

— Есть отметка о группе крови, — ответил врач, продолжая слушать сердце. — Пульс немного лучше. Но это временно. Необходимо вливание крови, а ее у нас нет. Придется ехать в Ахангаран или Ташкент.

— Я не умею водить машину, — сказал Аббас, чувствуя как холодеет в груди.

Врач пожал плечами. Аббаса вдруг осенило:

— Возьмите кровь у меня, доктор!

— Нужно знать группу, а такой аппаратуры у нас тоже нет.

— Не надо никакой аппаратуры. У меня первая группа. Можете не сомневаться, я был донором.

— Это выход! Только… — врач запнулся и снова нахмурил брови, — учтите, крови потребуется не меньше литра. Так что решайте сами.

— А чего тут решать? — Аббас сбросил пиджак и, отстегнув запонку, стал закатывать рукав. — Где мне лечь?..

Наима сидела на стуле возле двери, одинокая, никому не нужная. Происходящее казалось ей кошмарным бесконечным сном, в котором она была лишь беспомощным, ни во что не вмешивающимся зрителем. Эта никчемность угнетала, рождала ощущение собственной неполноцен-пости. К ней не обращались, ее ни о чем не спрашивали, ее просто не замечали. Будто сквозь туман она видела, как Аббаса уложили на кушетку ввели ему иглу в артерию, как алая пенящаяся кровь, его кровь, наполняла шприц, и как эту кровь вливали затем Шавкату. Процедура повторялась снова и снова, и ей хотелось вскочить и крикнуть: "Довольно! Что вы делаете? Вы же его погубите!" Но какая-то страшная тяжесть приковала ее к стулу, не давала пошевелиться.

— Все, — врач ласково похлопал Аббаса по плечу. — Лежите, лежите. Голова не кружится?

— Нет.

Голос прозвучал приглушенно, словно пл другой комнаты. Аббас усмехнулся. Врачи всегда задают этот вопрос донорам, сдающим кровь. Ему вдруг вспомнился эпизод, который произошел с ним несколько лет тому назад. Он был студентом и время от времени подрабатывал, сдавая кровь на донорском пункте. Как-то на занятиях драмкружка он познакомился с девушкой по имени Лола. Они учились на разных факультетах, но вечерами после занятий, в кружке он часто провожал ее до самого дома. А потом они стали встречаться каждый день, вместе ходили в кино, на танцы, на Комсомольское озеро. Однажды Лола пригласила его на свой день рождения. Аббас с нетерпением ждал этого дня. Он знал, что Лола из обеспеченной семьи и что гости придут с богатыми подарками. Подарить какую-нибудь безделушку было неудобно, а на дорогой подарок не хватало денег. В последний день Аббас отправился на донорский пункт сдавать кровь. После этого полагалось отдохнуть часа два-три, плотно поесть, но у Аббаса не было времени и он, махнув рукой на правила, помчался в магазин выбирать подарок. Купил хрустальную вазу и прямо из магазина отправился к имениннице.

Как на крыльях взлетел на третий этаж и нажал кнопку звонка. Лола встретила его в дверях, ввела в коридор. Из комнаты доносилась музыка, голоса гостей, звон посуды. Аббас поздравил Лолу с днем рождения и вручил ей подарок. В этот момент входная дверь отворилась и вошли шикарно одетые мужчина и женщина. Даже не поблагодарив за подарок, Лола поставила вазу на шаткую стеклянную полочку, а сама бросилась встречать гостей. То ли Лола случайно задела полку, то ли полка не была рассчитана на такие тяжести, но ваза упала на пол и разлетелась вдребезги. В глазах Аббаса потемнело. А Лола, чтобы успокоить гостей, защебетала: "Не обращайте внимания. Подумаешь, ерунда, ваза разбилась, новую купим". Принесла из кухни совок, собрала в него осколки и с грохотом высыпала в помойное ведро. Вот тогда у Аббаса действительно все закружилось перед глазами…

Что-то холодное коснулось его лба. Аббас открыл глаза и увидел Наиму. Девушка стояла у изголовья, опустив ладонь на его лоб.

— Голова кружится? — робко спросила Наима.

"Бедняжка, — одновременно и радуясь и злорадствуя, подумал Аббас, — не придумала ничего умнее, как повторить чьи-то вопросы". Он хотел отстранить ее руку, но передумал и только закрыл глаза, чтобы не видеть ее лица. Он по-прежнему не мог смотреть на нее без волнения, как в те далекие осенние дни, когда ветер гнал по асфальту желто-багряные листья и троллейбус с запотевшими стеклами вез их с Наимой по вызолоченной листопадом улице…

Шавката перенесли в палату, укрыли шерстяным одеялом, подали горячий чай. Наима вышла в переднюю комнату. Медицинская сестра прошла мимо нее, неся что-то на прикрытом белоснежной салфеткой подносе, вошла в палату, где лежал Аббас и поставила поднос на тумбочку возле кровати.

— Я принесла поесть. Вам нужно подкрепиться, а потом уснуть. Вашему другу лучше.

— Спасибо, сестра, — Аббас с трудом поднял гудящую-голову. — У меня к вам просьба.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

— Там у вас девушка… Ее Наима зовут… Промокла она… Измучилась… Не заболела бы…

— Не беспокойтесь, — заверила медсестра. — Мы о ней позаботимся.

— Переодеться ей надо… Потеплее… В халат, что ли…

— Все устроим.

— Потом… Пусть сюда придет… Поест немного.

— Хорошо, — заверила сестра. — Ну, ешьте и не думайте ни о чем.

Аббас, слабый, как грудной ребенок, ел, засыпал, просыпался, отпивал глоток остывшего чая и вновь окунался в дремоту. А в соседней комнате медсестра, как и обещала, занималась Наимой: переодела ее во все сухое, вделала