Глория и Тьерн – да, влипли в эту паутину сами, но не Арина. Она стала невольной жертвой, поначалу и вовсе случайной. Бастьен при всём желании не смог бы рассчитать всё так, чтобы перенести в тело новенькой помощницы Теннантхилла именно её душу. Она просто оказалась рядом, а затем притянулась к Сеймуру, как железо притягивается к магниту, и оставалась здесь лишь из-за него.

Поглощённый ритуалом, Пьерон не замечал ничего. Хуже всего, что магом он в самом деле был неплохим. Даже не доучившись в академии, он оказался способным на многое. Но Табри, помнится, говорил, что тот, кто отправил в дом Сеймура Глорию Лэйн, начал терять магию. А значит, он может не вытянуть этот ритуал.

Но полагаться на случай нельзя, Сеймур хорошо это понимал. Он видел, как напугана и ошеломлена лежащая в ритуальном круге Арина. Видел все эти жадные лица в масках, что окружали её, теснили, наступали. Не в силах на это смотреть, Сеймур сжал кулаки, а затем, рассчитав время, кинулся вперёд.

Он надеялся вытащить её из круга до того, как ритуал завершится, и ему это удалось. Но Бастьен не зря славился на занятиях своей быстрой реакцией. Когда Теннантхилл, держа в объятиях девушку, откатился в сторону, чтобы оказаться за пределами круга, вслед ему прилетело заклинание – тёмное, злонамеренное. Разъярившись, что ему помешали, маг бил так, чтобы наверняка избавиться от противника.

Сеймур смотрел на зажмурившую от страха глаза Арину, жалея, что не может в последний раз увидеть её такой, как она выглядела по-настоящему. Он мог только вызвать в памяти видение, в котором стройная темноволосая девушка смотрела на него в осеннем саду, и отчаянно жалеть обо всём том, чего они не сделали вместе. О том, чего не случилось. О том, что могло быть, если бы всё сложилось иначе, если бы они встретились не так. Горькое, как слёзы и пепел, «если бы»…

– Я люблю тебя… – прошептал он, не зная, слышит ли она его. А после, собравшись с силами, Сеймур понял, что должен сделать сейчас. Не бороться с проникшей в его тело гибельной чёрной магией в попытке выжить, а сдаться ей. Покориться. Но сначала сказать то, что когда-то, жертвуя собой ради него самого, произнёс его отец. И этим спасти Арину – спасти и освободить. – Я отдаю ради тебя свою жизнь и мой магический дар, и взамен желаю для тебя долгой жизни и счастья – со мной или без меня.

Проговорив это, Теннантхилл почувствовал успокоение. Тяжесть упала с его души. Он знал, что всё сделал правильно – сделал единственно возможное для той, с кем провёл так мало времени, но которая значила для него гораздо больше, чем любая из девушек его мира. Знал, что эта жертва не будет напрасной. Арина спасена.

Также он знал, что Бастьену Пьерону недолго осталось праздновать победу. Скоро здесь будут маги-законники во главе с дознавателем по делам о запрещённой магии. Никто не успеет от них сбежать. Ни главный преступник, ни люди в масках, ни Тьерн Табри. Каждый из них получит заслуженное наказание.

Чувствуя навалившуюся на него усталость, Сеймур закрыл глаза, проваливаясь в темноту. Ему не страшно было уходить из этого мира навсегда. Он жалел лишь о том, что не увидит, как растёт его племянник, а ещё – что так и не успел помириться с Родериком.

Меня разбудил сигнал мобильника, настойчиво ввинчивающийся в сознание. Стоп, что? Какого ещё мобильника?!

Я приподнялась на локтях, чувствуя боль в затёкшем от лежания в неудобном положении тела. Моя сумка валялась рядом. Звонок телефона доносился из неё.

Я неверяще осмотрела и ощупала себя, после чего пришла к очевидному выводу.

Это снова была настоящая я: в своём теле, в собственных синих джинсах и тёмном облегающем свитере, никакого корсета и старинного девичьего платья, и волосы, небрежно падавшие мне на плечи, были привычно-гладкими и чёрными.

Мобильный всё ещё разрывался от громких трелей, так что, дотянувшись до сумки, я ответила на звонок с показавшегося смутно знакомым номера.

– Мисс Романова, поздравляю вас! – послышался официально-вежливый голос секретаря. – Вы провели ночь в Дарквуд-Хаусе и выиграли миллион долларов. Ждём вас завтра к десяти утра в офисе.

Женщина, которую, кажется, даже не смутило моё молчание, продиктовала адрес и отключилась. Может, она вообще робот? Впрочем, сейчас неважно, кто мне звонил; важно, кто я сама и как тут очутилась.

В другом мире прошло несколько дней, но здесь миновала всего лишь одна ночь. И всю эту ночь я так и провалялась на пороге Жуткого особняка, формально находясь в нём и выполнив условие для получения обещанного миллиона, о чём мне тут же не замедлили сообщить. Выходит, тело моё оставалось здесь в то время, как сознание перенеслось в Эсторум – мир, в котором была магия…

Воспоминание о последнем запомнившемся оттуда мгновении заставило меня резко подскочить. При этом я больно ударилась локтем и, зашипев сквозь зубы, ощупала своё – теперь уже точно своё собственное – многострадальное тело ещё раз. Вроде бы я в порядке. Просто спала на жёстком и в неудобной позе. Спала…

А что, если мне всё это приснилось? И на самом деле не существует ни другого мира, ни точной копии Дарквуд-Хауса в нём, ни человека по имени Сеймур Теннантхилл… Возможно ли это?

Нет. Нет! Всё происходящее было слишком настоящим, чересчур реальным для простого сна. Я помнила каждый миг так хорошо, словно перед внутренним взором проходили кадры из фильма. Причём в памяти остались не только лица и события, но и те эмоции и чувства, которые они во мне вызывали.

Я помнила леденящий душу страх, когда человек, имени которого я так и не узнала, сначала запер меня в каменном мешке, а затем приволок в ритуальный зал. Помнила пляшущие вокруг меня лица в масках. Они сливались в одно – чёрное, насмехающееся. Помнила, как один из них вдруг бросился ко мне и вытащил из круга. При этом с него слетела маска, и я увидела лицо Сеймура.

Сеймур! Что с ним? Кажется, он что-то сказал после того, как спас меня от ритуала. Но что? Этого я вспомнить не смогла – видимо, потому, что потеряла сознание и провалилась в спасительную темноту.

И очнулась уже здесь.

При мысли о том, что больше никогда не увижу Сеймура, меня будто пронзил невидимый кинжал. Его остриё укололо в самое сердце – больно, безнадёжно. Усевшись на порог и подобрав под себя ноги, я заплакала навзрыд, давая волю слезам, которые так долго сдерживала.

Я не знала, как и почему так вышло, что я вернулась в свой мир и своё тело. Это стало моим спасением, ведь иначе было нельзя, я точно это знала. Нельзя занимать чужое тело дольше определённого времени, иначе гибели не избежать. Я понимала, что для меня всё сложилось наилучшим образом, но в то же время не могла сдержать слёз о том, чего уже никогда не случится. Давясь слезами, я неловко поднялась, подобрала сумку и выпавший из ослабевшей ладони мобильный телефон.

Пора было возвращаться в город. Мне больше нечего было делать в Дарквуд-Хаусе. Но я не смогла удержаться, чтобы напоследок не взглянуть на него. Я прошлась по коридорам особняка, слушая гулкое эхо своих шагов в звенящей тишине, глядя на мебель, затянутую в чехлы от пыли, на стены, наверняка помнящие всё, что когда-либо происходило в этом доме. Я помнила его – нет, не совсем его, но очень похожий особняк – другим, обжитым, полным людских голосов, празднично украшенным к балу в честь дня рождения его хозяина. Помнила сад летним, ухоженным. Сейчас здесь всё было иначе, и это нагоняло на меня ещё большую тоску.