А трель дверного звонка тем временем повторяется, и мне все же приходится вернуть вилку в тарелку, чтобы с неохотой отправиться в прихожую.

Заглядываю в глазок и с удивлением обнаруживаю, что это действительно Егор. Что ему от меня понадобилось? И почему сначала не позвонил?

В груди начинает неприятно саднить. Наверное, он тоже все понял. Да и кто бы поверил в чушь про «сон приснился» при наличии своего двойника?

Только зачем приперся? Обсудить? Прощения за брата попросить? Можно подумать, мне нужны его извинения…

Однако не открыть дверь Егору я все равно не могу. Совесть не позволит. В конце концов, это ведь он оплатил аренду этой квартиры. Да и узнать, что ему понадобилось, все же любопытно.

Проворачиваю замок, распахиваю дверь и очень быстро понимаю, что снова совершила фатальную ошибку. Ко мне заявился не Егор.

Пара ярко-голубых глаз сканирует меня исподлобья. Этот взгляд невозможно перепутать ни с чем. Он принадлежит Глебу.

Грудь и лицо обжигает стремительно прилившая к ним кровь, первый порыв – захлопнуть дверь обратно. Что я и делаю, но мне не позволяют. Так и не достигнув косяка, дверь натыкается на препятствие снаружи и пружинит обратно.

– Уходи, я тебя не приглашала…

Но Глебу, конечно, плевать на мои слова. Он силой проталкивает дверь и нагло перешагивает порог моей квартиры.

– Нам надо поговорить, – произносит глухо.

С ненавистью думаю о Егоре – как он мог дать своему чертовому братцу мой адрес! Одновременно с этим замечаю фингал и свежую ссадину на скуле Глеба. Так вот в чем дело. Выходит, братья уже успели обсудить инцидент. С моей стороны было глупо предполагать, что Егор лично в такой ситуации приедет извиняться за брата. Конечно же, он отправил ко мне его самого.

Я вся закипаю изнутри. Ненавижу их обоих так, что хочется убивать. Моя правая рука сама собой летит вверх и со всей силы опускается на щеку старшего брата.

Раздается громкий шлепок.

Его лицо почти не двигается с места от удара, зато моя ладонь ноет и горит, но мне плевать. Знаю, что сейчас Глеб придет в ярость от такой моей выходки, но и этот факт не беспокоит меня в эту секунду.

Однако Глеб лишь ненадолго прикрывает глаза, а после вновь спокойно смотрит на меня.

– Заслужил, – поясняет он в ответ на мой ошалелый взгляд. – Можешь еще ударить, если хочется.

Соблазн велик, но ладонь адски болит после первого раза, и на второй я так и не решаюсь.

– Какого черта тебе от меня надо? – вместо этого выпаливаю зло.

– Егор сказал, что ты беременна.

Я с изумлением смотрю на Глеба, качаю головой. Ну конечно. Зачем еще он мог сюда прийти! Я точно непроходимая тупица, раз решила, что извиняться!

– Я ошиблась, – произношу звенящим голосом. – Тест был бракованный. Сегодня ездила в больницу, и выяснилось, что никакой беременности нет. Так что можешь быть спокоен.

– А не врешь? – с сомнением интересуется он.

– Не вру. А теперь уходи отсюда.

– Не поверю, пока не буду знать наверняка.

Я саркастически усмехаюсь и выгибаю бровь:

– И каким образом я должна тебя убедить?

– Поедем сейчас в аптеку, купим НЕ бракованный тест, и ты сделаешь его при мне, – невозмутимо заявляет он.

– Что? – округляю глаза. – Ты хоть представляешь себе, как происходит эта процедура? Я ни за что не буду делать этого при тебе!

– Значит, поедем в больницу.

– А зачем мне это надо, скажи? Что-то там тебе доказывать? Ты мне кто? Брат бывшего жениха? Ты мне никто, понял! Я знать тебя не хочу и доказывать тебе ничего не собираюсь!

Глаза старшего Орлова опасно сужаются, челюсть плотно сжимается. Он делает резкий шаг на меня, и я невольно шарахаюсь назад. Но Глеб, конечно, успевает меня поймать. Хватает грубо за плечо, пригвождает к стене и смотрит так, что я уже начинаю жалеть о сказанном.

– Да мне плевать, что ты там хочешь или не хочешь, – цедит он ледяным тоном, пристально глядя в глаза. – Ты будешь внимательно слушать меня. И делать все, что я говорю.

По спине от сказанного бежит холодок. От плеч и вниз до самой поясницы.

Мне и раньше приходилось видеть Глеба в гневе. Но таким я вижу его впервые. И впервые мне становится по-настоящему страшно от его слов.

Глеб продолжает прижимать меня спиной к стене и давит своим беспощадным, прожигающим до костей взглядом. А я испуганно смотрю на него в ответ, не представляя, как себя повести.

– Поняла меня? – грозно интересуется он, так и не дождавшись от меня никакой реакции на свои слова.

Я бы предпочла вообще промолчать, но тогда это будет означать согласие. Злюсь на себя за свою трусость. Ничего он мне не сделает.

Усилием воли разлепляю пересохшие губы и с тихим вызовом бормочу:

– А больше тебе ничего не надо?

– Надо, – нагло заявляет он.

Я уже собираюсь громко расхохотаться и насмешливо попросить его огласить весь список требований, но не успеваю. Мужская ладонь ложится на мой подбородок, прочно фиксирует его, и в следующую секунду я чувствую, как губы обжигает горячий, непреклонный поцелуй.

Обеими руками упираюсь в каменную грудь, но Глеб не обращает на это никакого внимания. Он как танк, сметает все на своем пути.

Мой рот в его плену. И это оказывается для меня слишком.

Телом стремительно овладевает слабость, ноги становятся ватными, подкашиваются. И мои руки уже не упираются в мужскую грудь. Они отчаянно цепляются пальцами за ткань обтягивающей её футболки. По коже бегут мириады мурашек, грудь и низ живота заполняются жгучим теплом.

Я начинаю медленно сползать по стене вниз, но Глеб подхватывает. И не останавливается на этом. Теперь его руки гуляют по моим изгибам, лаская их, посылая острые, мучительно-приятные импульсы по нервным окончаниям. Я не выдерживаю, впиваюсь пальцами в его предплечья, яростно целую любимые губы в ответ.

Жадно втягиваю носом воздух. Его запах. Который теперь только его. Никаких ассоциаций с Егором я больше не испытываю. Как, впрочем, и страха.

Как я могла опасаться Глеба еще минуту назад? Очевидно же, что он никогда не сделает мне ничего плохого. Все, что может – это зажать, облапать и целовать до умопомрачения. Но это все в его исполнении безумно нравится и мне самой. Нравится – даже не самое подходящее слово, чтобы описать эмоции, которые я испытываю. Поцелуи старшего брата сводят меня с ума. Заставляют терять рассудок. Чувствовать ни с чем несравнимый… кайф. Да, именно кайф! К чему кривить душой? Зачем обманывать себя? Так было всегда. И два года назад, и сейчас. И так будет дальше.

Глеб сводит меня с ума. Это неопровержимый факт. Я как безумная, ловлю его поцелуи, жадно скольжу руками по его телу, забираюсь пальцами под футболку, с нездоровым наслаждением исследуя твердый рельеф пресса. Другой рукой глажу заднюю поверхность шеи и голову, запускаю пальцы в короткие волосы на затылке, пытаюсь сжать их так же, как он сжимает мои.