в том, что ты можешь всегда рассчитывать на семью!

Лу плотнее прижимается к изголовью. Альбин был так занят своим чувством стыда за папу, что только сейчас замечает, как девочке страшно.

– Мы обещаем, папа. – Альбин подползает к краю кровати и быстро встает. – Иди ложись, ты явно устал.

Вот бы набраться храбрости и сказать отцу все как есть. Что он противный, грязный пьяница. Альбин так сильно злится, что чувствует, как внутри него вот-вот лопнет некая струна, натянутая до предела.

Папа поворачивается лицом к Альбину. Щетина на его подбородке – как маленькие черные точки на бледной коже.

– Да, я устал, – бормочет он. – Я так чертовски устал от всего. Я стараюсь, пытаюсь изо всех сил, но… получается не так, как нужно, что бы я ни сделал.

Отец встает. Он спотыкается и хватается за край кровати, чтобы не упасть. Выпрямляется и с трудом находит баланс.

– Я пойду, чтобы тебе не было за меня так стыдно. – Он смотрит Альбину в глаза.

– Я не это хотел сказать, – вырывается у Альбина автоматически.

Но на самом деле он имел в виду именно это. Именно это! Теперь папа начнет плакать. И такой папа никогда не уйдет.

– Я хотел, чтобы мы снова обрели друг друга, и поэтому мы отправились в круиз, но теперь я вижу, что никому это не нужно. Даже на сутки вы не сочли нужным притвориться милыми. – Папа усмехается, качая головой. – Увидимся завтра!

Он встает. Но не уходит, а остается стоять. Тяжело дышит через нос.

– Спокойной ночи, Мортен, – слабо пищит Лу.

– Спокойной ночи, малышка.

Наконец папа подходит к Альбину и целует его в лоб. Щетина царапает Альбину нос.

– В конце концов, не такой уж я плохой отец, правда? Или надо было оставить тебя во Вьетнаме, а?

Альбин замечает, что Лу в шоке от этих слов. Но папа говорит это уже не в первый раз.

– Нет, конечно же не надо было. Спокойной ночи, папа.

Альбин и Лу молча смотрят Мортену вслед, когда он наконец-то уходит. Слушают, как открывается и закрывается дверь соседней каюты. Как папа сбрасывает ботинки и они гулко ударяются о стену. А потом… Потом раздаются слабые всхлипывания. Папа плачет в соседней каюте.

А вдруг он сейчас вернется?

Альбин остается стоять на месте. Лу смотрит на него. Он не знает, что ему теперь делать. Он боится посмотреть девочке в глаза. Идти в соседнюю каюту к отцу он не хочет. Прогуляться по парому Альбин тоже не может, потому что детям не разрешается бродить так поздно без присмотра.

– Ты в порядке? – спрашивает Лу.

– Да. – Альбин снова садится на кровать.

Он смотрит невидящим взглядом в телевизор. Уши ловят звуки происходящего в соседней каюте.

– Ты можешь лечь спать здесь сегодня, если хочешь, – предлагает Лу.

– Хорошо.

Лу кладет руку мальчику на плечо. Ему не хочется, чтобы она его жалела. Он хотел бы, чтобы она снова прокомментировала события на танцполе и чтобы все стало, как было до прихода папы.

За стеной снова раздается шорох. Потом звук спускаемой воды в туалете.

– Слушай, – говорит Лу.

– Что?

– Если я расскажу тебе кое-то, можешь пообещать, что сохранишь это в тайне?

Альбин смотрит наконец на девочку и кивает.

– Обещай. – Лу слегка щурит глаза.

– Я обещаю.

– Мама думает, что у Мортена пограничное расстройство личности. И что у бабушки было то же самое.

Альбин судорожно глотает. Он надеялся, что Лу расскажет что-то про себя, чтобы отвлечься и поговорить о чем угодно, только не о папе.

– Какое еще пограничное расстройство? Что это вообще такое?

– Это вроде психической болезни.

Альбин застыл на месте. Если он не будет двигаться, может быть, ему удастся остановить время и этот разговор никогда не произойдет.

– Она обсуждала это с бывшими коллегами, с которыми работала в больнице.

– Нет у него никакого расстройства.

– Ты даже не знаешь, что это такое.

Альбин не находит, что на это ответить.

– Она и в Интернете про это почитала. Очень многие симптомы есть у Мортена.

Линда обсуждает папу с другими людьми. Она говорит о том, о чем Альбин никогда ни с кем не разговаривал, даже с мамой.

– Прости, – вздыхает Лу. – Наверное, не надо было тебе это рассказывать. Я просто подумала, что тебе будет легче, если ты узнаешь.

– Папа бывает иногда расстроен, но он не больной, – отрезал Альбин. – И он тяжело переживает смерть бабушки.

– Он такой уже очень давно. Но ты был слишком маленьким, чтобы понять, или просто не помнишь.

– А ты, значит, понимаешь?

– Нет. Но мама говорит, что он всегда был таким, а в последнее время ему все хуже и хуже.

Линда ошибается. Этого не может быть.

– Твоя мама ничего не знает о моем папе. Мы не виделись больше года.

– Наоборот. Как раз мама его хорошо знает, именно поэтому мы и не виделись. У нее нет на это сил.

Альбин думает о том, что в соседней каюте стоит тишина. Что, если папа слышит их разговор? Что он сделал бы в таком случае?

Наверное, вбежал бы сюда с криком, утверждая, что Лу настраивает Альбина против него, как он всегда говорит про маму. Он бы кричал и кричал, и никто не смог бы его остановить, и тогда Лу навсегда отказалась бы с ними встречаться.

– Мортен звонит нам по телефону, когда выпьет. Иногда он ругается на маму, а иногда грозит, что покончит с собой.

Альбин не знает, что ответить. У него нет слов.

«Но я никогда не сделаю это дома, чтобы ты или мама не обнаружили мое тело, это я обещаю».

«Если я это сделаю, в этом нет твоей вины, никогда не вини себя. Ты лучшее, что было в моей жизни. Просто у меня уже больше нет сил».

– Мама не думает, что он по правде это сделает, – быстро добавляет Лу. – Но его звонки ей очень тяжело даются. А тебе и Силле, наверное, все это в тысячи раз тяжелее, потому что вы все время вместе.

Лу обняла Альбина за плечо. Он почти не почувствовал прикосновения. Он как будто спрятался в маленький орешек с твердой скорлупой глубоко внутри своего тела.

– Мы поэтому и переехали в Эскильстуну. Так он хотя бы может только звонить. А до этого он приходил к нам по ночам. Иногда мама отказывалась ему открывать дверь, и тогда Мортен звонил ее друзьям и говорил, что она лживая и не заслуживает иметь друзей, потому что ей плевать на собственного брата.