Дана, и поэтому тому кажется, что ее сейчас выдернут с корнем.

В конце концов охранникам удается оттащить психа. Дан приподнимается и садится на край сцены. Смотрит на свою руку. Из ранок сочится кровь, смешиваясь со слюной чудовища, она становится розовой и прозрачной. Он оглядывается.

Псих извивается и брыкается в объятиях охранников, его зубы клацают в воздухе. Пия и Ярно тоже уже подоспели. Чудовище пытается укусить Пию за щеку, она едва успела увернуться в последний момент.

– Ты в порядке? – кричит Пер.

Дан чувствует на себе взгляды публики. Все эти трусливые шакалы просто стояли вокруг и смотрели.

– Посадите его в камеру, – кричит Дан. – Похоже, он на каком-то очень сильном наркотике, черт возьми!

Он снова смотрит на смоченные слюной психа раны. Не хотелось бы получить СПИД от этого чертова идиота.

Когда Дан снова поднимает глаза, то видит: охранники уже надели на психа наручники за его спиной. Дан слышит, как они пыхтят от напряжения, клацанье зубов чудовища не прекращается, причем такое сильное, что странно, что зубы не ломаются.

– Хочешь, мы отведем тебя в медпункт, чтобы Раили осмотрела твою руку? – предлагает Ярно.

– Я могу дойти сам, – отвечает Дан. – Закройте его в камере или сразу бросьте уж за борт. Такие психопаты вообще не должны жить, черт возьми!

Альбин

Линда и Лу покупают у кассы кофе. Альбин с мамой сели за самый дальний столик в «Кафе „Харизма"». В зале довольно пусто. Персонал выглядит сонным и усталым, кажется, что все только и ждут закрытия.

– Что случилось? – спрашивает мама.

– Папа заходил к нам в каюту. Думаю, что сейчас он спит.

– Да, он устал и решил, что нужно выспаться, чтобы быть бодрым завтра.

Альбин опускает глаза. Собирает старые крошки от пирожных на столе в одну кучу.

– Вчера он тоже устал.

Он боится смотреть маме в глаза. Не знает, что сказать дальше.

– Аббе, что-то произошло?

Мальчик пожимает плечами.

Очень сложно найти правильные слова. Когда он пытается это сделать, в голове как будто щелкает выключатель и становится совершенно темно.

– Прости, Силла, я забыла, ты пьешь кофе с молоком или без? – Линда ставит на стол поднос, чашки при этом позвякивают.

– Я пью и с молоком, и без.

– Точно? Я могу принести молоко, если нужно.

– Черный кофе годится, не волнуйся.

Линда не сразу садится рядом с Лу, она секунду стоит и думает. Многие так же ведут себя с мамой Альбина.

Даже ее ассистенты время от времени сомневаются, правильно ли они все делают. И так как они делают для мамы так много, то на их вопросы уходит слишком много времени. Конечно, это потому, что они добрые, но Альбину непонятно, как мама это выдерживает. Папа – единственный, кто так себя не ведет. Видимо, поэтому мама никогда от него не уйдет.

Дети не должны желать, чтобы их родители развелись, но Альбин хочет этого больше всего на свете. Он мог бы сам помогать маме. Папа ей не нужен. И то, что рассказала ему Лу, может стать поводом для того, чтобы он смог поговорить о папе всерьез, рассказать маме о том, какой он на самом деле. А здесь, далеко в море, когда за окном только бескрайняя темная вода, мальчику вдруг это кажется возможным.

– Папа болен? – Альбин смотрит маме в глаза. – Во всяком случае, Лу говорит, что Линда так считает.

Мама нервно моргает. Вот, теперь это прозвучало. Назад дороги нет. Лу сползает вниз на своем стуле, как будто долго держала в себе воздух, а теперь вдруг выдохнула.

– Лу, – Линда поворачивается к ней, – что ты наговорила Аббе?

– Он только что это сказал, – отвечает девочка.

– Мы договорились, что это между нами.

– Но это было твое желание, правда же? И всегда именно ты решаешь, что говорить, а что нет. Удивительно, что ты не хочешь говорить об этом. Мы никогда не говорим ни о чем прямо в этой проклятой семье. Но мы с Альбином, может быть, не хотим быть такими, как вы.

Лу сложила руки на груди. Ее взгляд направлен на Альбина. Она как бы посылает ему сигнал – хочет поддержать и вселить в брата уверенность.

– Мне жаль, Силла, что так вышло, – вздыхает Линда. – Лу случайно услышала, когда я разговаривала с подругой… я пыталась ей объяснить… я надеялась, что могу доверять ей…

– Все в порядке, – отвечает мама безразличным тоном.

– Я просто в восторге от того, что быть человеком, на которого можно положиться, это в твоем понятии лгать двоюродному брату. – Лу снова поворачивается к Линде. – Тебе самой эта логика не кажется странной?

На секунду кажется, что Линда вот-вот даст Лу пощечину.

– Странно как раз то, что ты вдруг так неожиданно вспомнила, что у тебя есть двоюродный брат, – произнесла она вместо этого.

Глаза Лу сузились в узкие щелки.

– Аббе, – Линда наклоняется к мальчику, – тебе это трудно понять, нам это тоже очень тяжело… Но я и твоя мама… мы пытаемся помочь.

– Линда! – говорит мама, и та сразу замолкает.

Мама вздыхает. Ее руки сцеплены на коленях. К кофе она так и не притронулась.

– Мы поговорим об этом дома, – продолжает она.

– Нет, – возражает Альбин. – Мы поговорим об этом сейчас.

– Аббе, пожалуйста. – Альбин понимает по голосу мамы, что та вот-вот заплачет.

Он уже не рад, что поднял эту тему. Но если они не поговорят сейчас, то это уже не произойдет никогда. Дома он побоится поднять эту тему, а мама сама ни за что не заговорит первой.

– Мы должны, – упрямо говорит мальчик. – Лу права. Мы никогда не называем вещи своими именами. Ты, например, всегда говоришь, что папа устал, но на самом деле он пьян. Почему нельзя сказать правду?

Голова мамы склоняется на грудь. Тихие слезы катятся по щекам и падают ей на колени. Она вытирает глаза ладонью.

– Папе очень тяжело, – вздыхает она. – По мне вот видно, что я больна, но болезнь не всегда можно заметить.

Голос мамы затихает.

– Значит, он все же болен? – спрашивает Альбин. – Ты тоже так думаешь?

– Я не знаю. Но когда ему плохо, он пьет.

– Ни разу ему это не помогло почувствовать себя лучше.

– Нет, – соглашается мама и снова вытирает глаза.

Альбину очень трудно. И это как заколдованный круг, из которого нет выхода.

Он смотрит на Лу. Черпает в ее поддержке силы.

– Мама, почему ты обманываешь меня? Ты думаешь, что я ничего не понимаю?

Мама