я уже несколько раз сказал, что копия его сознания, или, как он сам говорит, его матрица, внедрена в мой мозг какими-то загадочными сущностями. Впрочем, если пожелаешь, то я прямо сейчас могу дать слово Сергею, вот пусть он сам и ответит на многие твои вопросы.

— Ты хочешь сказать, что у нас получится что-то вроде спиритического сеанса? — ухмыльнулся монарх. — Обычно на таком сеансе присутствует медиум, хотя это и не обязательно. Как я понял, в нашем случае упомянутый тобою Сергей и будет тем самым невидимым медиумом?

Нужно признать, что император до сих пор с недоверием воспринимал рассказ своего сына, хотя и сам не мог объяснить произошедшие с Ники большие перемены, как во внешнем облике, так и в его поведении.

— Папа, я знаю, что ты очень скептически оцениваешь всё, что я поведал тебе, — Николай с улыбкой прокомментировал мысли родителя, — но совсем скоро ты поменяешь своё мнение на противоположное. Кстати, Сергей мысленно сообщает мне, что есть несколько вариантов диалога между ним и тобой, в том числе он может организовать и тот самый спиритический сеанс. Впрочем, я прямо сейчас уступаю место своему альтер-это. Знакомься, отец, дальше с тобой будет общаться Сергей Николаевич Лешанов.

— Здравствуйте, Александр Александрович! — император услышал где-то в голове приятный мужской голос. — Сейчас я общаюсь с вами мысленно. Но если пожелаете, то за пару минут произведу трансформацию лица Николая, и тогда вы увидите перед собой почти настоящего Сергея Лешанова. Так-то по параметрам тела мы с ним почти похожи, поэтому мне не придётся изменять ни его рост, ни ширину плеч. Есть и другой вариант — могу внушить вам, что я сижу на месте вашего сына, или рядом с ним в соседнем кресле.

— Не смейте ничего мне внушать! — чуть ли не приказным тоном произнёс император. — Не хватало ещё, чтобы какой-то там…

Он прервал на полуслове свою гневную речь, и через несколько секунд продолжил:

— Хотелось бы посмотреть, как вы выглядите! И не менее любопытно увидеть, как вы произведёте упомянутую вами трансформацию лица Ники.

В следующую секунду монарх чуть вздрогнул, поскольку между ним и цесаревичем заклубился непонятно откуда взявшийся туман. Но он почти сразу рассеялся, и теперь на месте Николая сидел незнакомый мужчина примерно такого же возраста, как и сам император. Мужчина доброжелательно улыбался и чуть лукаво смотрел в глаза монарха.

— Ещё раз здравствуйте, Александр Александрович! — теперь император услышал настоящий голос незнакомца. — И да, на время трансформации я закрыл Ники защитной сферой, которую вы приняли за туман, поскольку простому смертному не желательно видеть этот процесс. Коля уже многое рассказал вам и обо мне, и о том, что случилось с ним за последние три месяца, а теперь я готов ответить на ваши вопросы.

Наступила минутная паузу. За это время монарх успел более внимательно рассмотреть сидящего перед ним мужчину, но самое главное, постарался успокоиться и привести свои мысли в относительный порядок. Ещё бы! Далеко не каждый день человек, пусть даже и облечённый неограниченной властью в самой большой стране мира, встречается с чудом. А то, что он стал свидетелем чего-то очень необычного, сомнений уже не вызывало. И тем не менее его начала возмущать манера поведения незнакомца.

— Скажите, господин Лешанов, а с какой стати вы называете цесаревича по имени? — с ноткой раздражения задал вопрос монарх. — И почему к императору России вы обратились с нарушением этикета, назвав меня по имени и отчеству, а не так, как подобает подданному российской империи — ваше величество, или хотя бы всемилостивейший государь? Да ещё вальяжно развалились в кресле передо мной!

Я и без чтения мыслей прекрасно видел, что монарх закипает и еле сдерживает себя, чтобы в гневном порыве не вскочить с кресла, не схватить за шиворот и не вышвырнуть из кабинета этого наглеца, так и продолжающего сидеть в удобной позе в кресле и с улыбкой смотреть на императора. Но я ничего не ответил ему, поскольку мне было даже интересно посмотреть, чем всё это закончится.

— Встать, когда к тебе обращается император! — рявкнул побагровевший от гнева монарх, что есть силы хлопнув ладонью по краю стола.

Этот предмет мебели был сделан добротно, поэтому стойко перенёс такое обращение с собой, а вот красивый письменный прибор от страха подпрыгнул, из него выскочили карандаши и покатились по поверхности стола, а из чернильницы выплеснулись чернила и залили часть этой поверхности.

— Наверное, даже лучше, что в нашей мирной беседе мы перешли на «ты», — весело ответил я, — кстати, не пытайся претворить в жизнь свою шальную мысль — схватить меня за шиворот и выкинуть за дверь. Поверь, ничего из этой глупой затеи у тебя не получится, зато ты вылетишь из своего кабинета быстрее своего же визга. И это обязательно скомпрометирует императора перед теми, кто несёт службу у входа в твой кабинет. А оно тебе надо? Думаю, ответ очевидный.

Да, я мог легко внушить сидящему передо мной здоровенному мужику правильную мысль, и после этого он стал бы настоящим паинькой по отношению ко мне. А мог поступить иначе — вернуть телу облик цесаревича, а самому продолжить наблюдать его органами зрения и слуха за реакцией папаши. Пусть бы сами разбирались между собой! В конце концов, оно мне надо? Я уже привык за эти три месяца обитать в сознании неплохого парня по имени Ники, мы с ним даже подружились, а после того, как он по моему совету вызвал к себе Матильду, так у меня и с секосом в этом мире тоже всё стало замечательно. Действительно, девушка в данном увлекательном деле оказалась большой умницей и фантазёршей. А во время сна своего подопечного я регулярно бываю в нашем мире и посредством двух аватаров кувыркаюсь в постели то с тремя русалками, то со своими жёнами — Мариной и Светланой. Поди плохо устроился!

Но в итоге решил обойтись без внушения и даже не прибегнул к обратной трансформации в облик цесаревича. Всё-таки мне было интересно, как дальше поведёт себя сидящий передо мной Александр Александрович. Из его мыслей тоже не было ясно — то ли он попытается вышвырнуть меня из кабинета, то ли наконец-то успокоится, и наша беседа так или иначе продолжится.

Монарх сначала улыбнулся, весело глядя на меня, а потом начал смеяться, вскоре смех перешёл в хохот, да такой громкий, что войдя