Делькассе вечно рассыпается в похвалах перед Сазоновым, правда, в последнее время уже не так страстно, и не без причины: планы весьма неустойчивы, и он стремился поторопить Италию, что встревожило Грея.

Вчера ужинал у мадам де Шапоне. Гостями были Анри де Бретейль, графиня Мюрат, старшая дочь, Тайни и Бапст[176]. Дамы ловили каждое его слово; он полон сведений, которые изливает беспрерывным потоком. Анри де Бретейль и мадам Мюрат вели оживленный спор о возможностях посылки французского посланника в Ватикан: она выступала за, а он против. Она повернулась ко мне: «Вы, англичанин и протестант, испытываете в этом необходимость, не правда ли?» — «Да, — ответил я, — в вербовке».

15 мая 1915 г. Во вчерашнем вечернем выпуске «Тан» объявлено, что «l’état du roi de Grèce s’est sérieusement amelioré»[177], что похоже на анекдот об Альфреде Монтгомери[178]. Справляясь о здоровье Гладстона, который упал, но постепенно выздоравливал, он спрашивал: «Неужели нет надежды на рожистое воспаление?»

18 мая 1915 г. С сегодняшней дипломатической почтой получил письмо от Эшера. Он сообщает, что дела не слишком хороши. Трения между Френчем и Китченером все серьезнее. Русские потерпели жестокое поражение; им не хватает боеприпасов. Есть надежда исправить положение лишь через три месяца. Возможно, разгром русских позволит немцам перебросить большое количество войск с Восточного на Западный фронт, что не слишком приятная перспектива, а боеспособность немцев часто недооценивают. Он резко осуждает критику, которая появляется в газете Хармсворта[179], от которой нет никакой пользы. «П. М., несмотря на все его достоинства, не обладает руководящими способностями».

Делькассе сегодня передал мне слова генерал-губернатора Брюсселя фон Биссинга, который якобы сказал: «Nous ne serons pas vainqueurs, nous ne sommes pas vaincu, et nous sommes trops fiers pour faire la paix»[180].

Х. сегодня должен был прийти к Анри де Бретейлю на обед. Из-за недоразумения он приехал после обеда; он проявил неосмотрительность, свойственную журналисту (кем он теперь является), вместо того, чтобы демонстрировать boutonné[181], как в бытность свою министром. Сейчас дело касается Италии. Он приводил точные ссылки на источники, то есть на военные и морские конвенции между Антантой и Италией: герцог д’Абруцци должен командовать на Адриатике и уничтожить австрийский флот с помощью нескольких британских кораблей. На суше итальянцы предприняли полномасштабную атаку: у них на границе с Австрией сосредоточен миллион человек. Королю не хочется разрывать отношения с Германией и расторгнуть свои договорные обязательства, но ему пришлось подчиниться общественному мнению. В этом беру на себя смелость усомниться.

Х., похоже, думает, что итальянцы могут потерпеть поражение от австрийцев на суше, однако Италия оттянет на себя войска, которые в ином случае могли бы сражаться против союзников на севере Франции. Герцогиня де Ла Тремуйль вчера сказала, что она получила через одного американца письмо от венского знакомого. Там все идет как обычно; дефицита ни в чем не испытывают. Есть основания полагать, что переговоры Австрии с Италией увенчаются успехом и Италия сохранит нейтралитет.

После сегодняшнего обеда Жюль Рош говорил о желаемых условиях для Франции: Германская империя должна остаться на дальнем берегу Рейна. Эммануэль д’Аркур[182], который во время Франко-прусской войны служил при штабе Мак-Магона, возразил: аннексия не только Эльзаса и Лотарингии, но и других территорий создаст в будущем трудности с немецкими Эльзасом и Лотарингией. Рош снизил свои требования до лишения Германской империи всех территорий на левом берегу Рейна. Их не обязательно аннексирует Франция; можно создать буферные государства. Во всяком случае, следует уничтожить германские армию, флот и торговлю. Дискуссия ни к чему не привела. Ошеломляет опрометчивость государственных деятелей как на службе, так и вне ее! Думаю, что в одном вопросе сведения Х. ошибочны: он убежден, что Россия обрадуется помощи Италии в Дарданеллах и Константинополе.

Здесь гораздо больше уверенности, чем у тех, кто приезжает из Лондона. Король Греции очень болен; он получил определенные обещания от своего германского зятя, из-за которых не желает рисковать, пока не увидит, что победа на нашей стороне. Отступление русских способствовало тому, что Маргиломан поверил обещаниям Германии, и помешало его политическим противникам принять заверения России — разве что ценой больших территориальных уступок. Все они, греки, болгары, румыны и русские, — шайка шантажистов.

19 мая 1915 г. Очевидно, в правительстве, в Адмиралтействе, в военном министерстве и на поле сражения крупные распри. В политических кругах поговаривают о переменах в кабинете министров и о вступлении в него некоторых юнионистов. Чарли Бересфорд[183] (который побывал здесь) против коалиционного правительства, хотя он называет свои доводы патриотическими. По его словам, теперь министры будут прислушиваться к общественному мнению из страха, что лишатся своих портфелей. В случае же коалиционного правительства такого не произойдет.

С. Б. говорит, что Китченер восстановил в должности генералов, которых Френч уволил за непригодность, или даже повысил их. Отношения между Ф. и К. очень напряженные. Наблюдаются разногласия между Сент-Омером и некоторыми представителями Верховного главнокомандующего. В самом военном министерстве также нет согласия. Уинстон Черчилль и Китченер рассорились: первый начал Дарданелльскую операцию, уверяя, что проливы можно взять с моря. К. рад был это слышать, но с ним не посоветовались. Считается вероятным, что Асквит может подать в отставку, чтобы заново сформировать правительство — без Уинстона и, возможно, заменив Бонара Лоу, Артура Бальфура[184], Лансдауна и Чемберлена на ряд более слабых членов кабинета. Как позорны и постыдны все эти интриги и склоки в разгар борьбы с немцами не на жизнь, а на смерть!