Неужели это не игра? Неужели Кирилл оказался в чужой для него камере? Или вертухай что-то перепутал? Или... Да его сюда загнали нарочно. С подачи господина Дроздова. Вот это номер!..

Некогда рассуждать, что да как. Нужно действовать. Немедленно и жестко.

Кирилл не спал две ночи подряд. Он жутко устал. Но всю усталость, все недомогание сняло как рукой. Сейчас он представлял хорошо отлаженный механизм, работающий на боевых инстинктах и рефлексах.

Он легко увел свое тело с линии атаки, поймал «быка» за шею, зажал ее в тисках рук. Он мог бы сломать ему шейные позвонки. Но не стал этого делать. А просто подался назад вместе с пленником, за счет собственной силы придал ему дополнительное ускорение. И просто отпустил.

Громила на огромной скорости влетел на парашу и врезался головой в трубу спускового бачка. От резкой встряски чугунный бачок не удержался на месте и с высоты обрушился ему на спину.

Впрочем, как все это происходило, Кирилл видеть не мог. Он снова стоял лицом к камере. А со шконок поднимались обозленные зэки. Лица их страшны, как сама смерть.

Среди поднявшихся пассажиров наблюдались довольно крепкие на вид личности. Если они набросятся на Кирилла всем скопом, у него не останется ни единого шанса.

А толпа все ближе. Все гуще запах ненависти и немытых тел. В руке у одного зэка сверкнула заточка. Это уже чересчур...

Хоть семь пядей имей во лбу, хоть все десять данов черного пояса, с этой дикой сворой сладить невозможно. Кирилл приготовился в жесткой драке. Он настраивал себя на победу. Хотя прекрасно понимал, что это ему не светит.

Сейчас его свалят на пол, затопчут ногами. Его будут бить, пока не убьют. И если сейчас в камеру не ворвутся вертухаи, не вытащат его отсюда, он пропал.

– Ша! – послышалось из глубины хаты. – Все назад!

Голос грозный, властный. И авторитетный для всех. Толпа пришла в недоумение, но дружно отхлынула назад, рассосалась по местам.

– Это мент, братва, – снова послышался тот же голос.

С нижней шконки у окна поднялся среднего роста, худощавый мужичок. Неказистый с виду, одним ударом такого перешибить можно. Но сколько силы в его взгляде, сколько мощи в его голосе. Гордая осанка, независимый вид. Судя по всему, это был смотрящий камеры.

– Это мент, – повторил он. – Но, может, это правильный мент. А его к нам козлы на съедение бросили. А мы, братва, не волчары позорные, чтобы козлиными подачками питаться...

Да, наверное, все-таки это какая-то игра. Только чересчур жестокая, с явным перебором. И речь толкает не смотрящий, а какой-то чахлый судья, взятый под стражу за взятку... Но где это видано, чтобы у судьи были татуировки? Да и не абы какие, а собор во всю грудь аж с тремя куполами. Может, просто пастой нарисовали?.. Нет, не игра это. Здесь все реально.

Только почему смотрящий камеры подписывается под Кирилла? Он что, хочет, чтобы воры ему по ушам надавали?

Кирилл все понял, когда с той же шконки у окна поднялся крепко сбитый мужик. Татуировок нет, зато есть знакомое лицо... Это же Савелий Скворцов. Савва. Муж Оксаны...

Да, он все еще под следствием. И должен находиться в этом изоляторе. Но почему Кирилл попал именно в эту, одну с ним камеру?..

– Пусть Савва слово скажет, – изрек смотрящий и вернулся на свое место.

Скворцов подошел к Кириллу и протянул руку. Не боится ручкаться с ментом. Что-то здесь не то.

– Ну, здоров, мент!

Кирилл даже не пошевелился.

– Да ладно ты, расслабься, – покровительственно улыбнулся Савва. – Нет здесь подляны. Все нормально... И люди здесь нормальные...

Кирилл смотрел на него исподлобья и молчал.

– Это мент, – обращаясь ко всем, сказал Скворцов. – Его к нам спецом забросили. Типа, на растерзание... А я к вам, люди, из-за этого мента заехал. Он меня закрыл...

Толпа загудела. Но Савва не обращал на это внимания.

– Этого мента к нам козлы забросили, – продолжал он. – Эти же козлы меня подставили. Жену мою развели. Мокруху мне подсунули. Мне на хату волыну подсунули. А этот мент волыну нашел. И меня закрыл... – Скворцов смотрел на Кирилла без осуждения. Даже упрека в глазах не было. – Я ему по-человечески сказал, не виноват я. Он тогда не поверил... А потом поверил. И на тех козлов вышел. Доказал, что не моя была мокруха. А те козлы его подставили. Так же как и меня...

– Не, я не понял, Савва, чо за дела? – недовольно протянул кто-то. – Ну подставили его, ну и чо? Он же мент. Мент!

Скворцов резко развернулся к злобному ворчуну. Сейчас он напоминал танк, который в любой момент мог выстрелить из пушки, а потом размазать гусеницами по асфальту останки врага.

– Ты чо, Лупатый, не понял? Он за меня на крытую влетел. Из-за меня, понял? И я буду последним козлом, если его тебе на раздербан дам, понял?.. А если ты хочешь с ним побакланить, давай с ним раз на раз... Ну, чо сидишь, поднимайся!

Подниматься недовольный пассажир не стал. Что-то буркнул себе под нос и затих. Боится с Кириллом один на один выходить. Видел его силу... Спасибо Скворцову, настоящий он мужик. Кирилл был тронут.

– Может, еще кто-то с мента спросить хочет? – спросил Савва. – Если кому-то что-то не нравится, давайте выходите. Только учтите, я за него конкретно подписался. Так что и со мной дело иметь придется...

– Не боишься под мента подписываться? – тявкнул кто-то. – Может, ты с ним это, стук-стук...

Договорить этот «кто-то» не успел. Скворец взревел мощным танковым двигателем и с прыжка, как с горки, налетел на трепача. Расправа была короткой. Савва сначала с силой швырнул его на пол, затем протащил через всю камеру к двери и обратно. Использовал как половую тряпку. И напоследок швырнул под шконку. Мужик он здоровый, сильный. И авторитетный. Никто больше не смел вякнуть против него. Даже смотрящий смотрел на него с уважением.

– Не, а чо, менты тоже бывают правильными, – сказал какой-то парниша с явно выраженной уголовной внешностью. – Меня один раз не по теме замели. Я ничо такого не делал. А мне мусора козлиные чужую делюгу впарили. Я бы, сто пудов, десятилетку бы отмерил. А нет, нормальный мент нашелся. Он меня от этой делюги отмазал...

– Да это без базара, – поддержали его. – Есть менты конкретные. Только их мало. В основном – фуфло все...

Скворец дал тему для диспута, а сам сел с Кириллом на свободную шконку.

– Спасибо тебе, – с выражением невозмутимости на лице поблагодарил его Кирилл.

– Не, «спасибо» у нас не канает. Ты это слово забудь... Хотя ты ж на ментовскую хату пойдешь. Там все по-другому. Только это, там своего дерьма знаешь сколько... Короче, это, ты думаешь, я чего за тебя подписался? Нравишься ты мне, мент. Конкретный ты мужик... Это, Оксанка мне говорила, что ты на эту суку Лию вышел. Это ж она чувака этого, Проклова, завалила, да?