— Вернулись, — а глаза защипало от слез, — мне плохо без тебя, и с каждым днем будет только хуже. Не умею я любить на расстоянии, уж извини.

— Любить? — резко поднялся.

Увы, сейчас я полностью осознала весь масштаб трагедии для себя. Назаров привык жить в ожидании, он годами ждал возможности отомстить, медленно подбираясь к Грановскому, а я так не привыкла, не умею.

— Да, Андрей.

На что он в мгновение ока очутился рядом, подхватил меня под бедра и усадил на край стола. Одежду не снимал, а просто рвал на лоскуты, я опомниться не успела, как ощутила волка в себе.

— Обещаю, я сделаю всё, чтобы мы как можно скорее смогли быть вместе, — прошептал в губы.

Каждое его движение отдавалось приятной болью в теле, Андрей не сдерживался, не останавливался, не отпускал, не давал двигаться, он просто брал своё и брал так, как умеет, как ему нравится самому. Пот струился по его груди и животу, напряженные до предела руки стали походить на переплетенные стальные прутья, между которыми меня зажало, казалось, намертво. Я лишь вздрагивала и вскрикивала, на большее не было ни сил, ни возможностей. Такого остервенелого секса еще не знало мое тело, как не знало и такого бешеного оргазма, накрывшего с головой. Андрей в этот момент еще сильнее прижал к себе, позволил впиться когтями в спину, после чего сдался сам.

— Дашка, — прорычал на выдохе, — как же я тебя люблю, — принялся гладить меня по голове,

— люблю тебя, слышишь?

— Слышу, — простонала еле-еле.

И, черт возьми, мы не предохраняемся.

— Я ревнивый волк, моя киса. Ничего не могу с этим поделать. Не могу даже думать о том, что ты с кем-то где-то…

— Тс-с-с, — коснулась пальцами его губ, — не надо. Не ревнуй меня. Я изменять не буду, если захочу уйти, скажу об этом тебе в глаза.

— Уйти? — грустно улыбнулся. — Я не отпущу.

— Но и держать на расстоянии нельзя. Прошу тебя, давай остановимся хотя бы ненадолго. Давай дадим друг другу время.

— Даш…

— Занимайся своими делами. Если ты не будешь отвлекаться на меня, то справишься со всеми проблемами значительно быстрее. И мы сможем быть вместе.

— Ты просишь невозможного, — провел пальцами по моей груди, нарисовал круг на животе,

— я не смогу без тебя.

— Тогда мне придется снова убежать. И на этот раз я постараюсь спрятаться так, чтобы ты меня не нашел.

— Звучит как угроза.

— Я просто очень боюсь. После встречи с медведями поняла, что, несмотря на свою сущность, остаюсь слабой и уязвимой, за мной нет ни родни, ни стаи, я одна. Где гарантии, что твоя месть Грановскому не скажется на мне? То ты мчишься за мной на Кипр, то устраиваешь разборки с моим бывшим считай у всех на глазах. А Гаврилов, между прочим, тоже не лыком шит, у него есть связи в разных кругах.

— Хорошо, — произнес на выдохе, — я тебя услышал.

— Хочешь сказать я не права?

— Права, но не во всем. Ты не одна, Даш. Мои волки за тобой приглядывают. Теперь так и будет. Что до Гаврилова, он та еще псина. Если вздумает опять лезть, боюсь, придется пойти на крайние меры.

— Это какие такие крайние меры? — а по спине побежал мороз.

— Как я уже говорил тебе, в мире диких зверей есть свои правила и законы, нарушение которых ведет к малоприятным последствиям.

— Ты что же? Убьешь его?

— Если придется.

И меня словно в прорубь окунули с головой. Такого услышать я никак не ожидала. Чем же тогда Назаров лучше беспредельщика Живодера?

— Пожалуйста, уходи.

— Даша.

— Просто уйди, Андрей.

— Твою мать, — принялся натягивать на себя одежду. — Я такой, какой есть. Да, я могу и убить, если иного выхода не увижу. Но это всегда будет самая крайняя мера.

— Видимо, я слишком далека от твоего мира. Я та кошка, которая способна максимум, это украсть мясо или на худой конец съесть соседского попугая.

— И на что ты намекаешь? — засунул руки в карманы.

— Мы с тобой… — прикрылась остатками жакета, — мы просто заигрались. Пора спуститься с небес на землю.

— А любовь?

— Любовь живет и умирает, — отвела взгляд в сторону. — Это нормально.

— Минут пять назад жила, а тут вдруг умерла? Т ак что ли?

— Она умрёт рано или поздно, потому что я не смогу жить с оборотнем, который одержим, жесток и способен на убийство. Скажи, ты убивал?

— Убивал, — кивнул.

— Много?

— Достаточно, но все они были кончеными мразями. И в каждом конкретном случае я был уверен, что это единственный выход.

— Вот и ответ. В погоне за прошлым ты сам превратился в убийцу.

На что он презрительно хмыкнул, будто я разочаровала его:

— Знаешь, Даша, очень хорошо, что ты росла домашней кошечкой в тепличных условиях, слушалась бабушку и училась на пятерки. Тебе не пришлось столкнуться с изнанкой нашей жизни. Сейчас я тоже начинаю кое-что понимать. Наверно я действительно заигрался, принял тебя за ту, которая способна идти рядом, несмотря на обстоятельства.

После чего развернулся и покинул кухню, еще через минуту стены содрогнулись от мощного хлопка дверью.

А может оно и к лучшему?

Тем же вечером…

Андрей отправился к себе, будучи в пограничном состоянии. Клыки с когтями сопровождали до самого дома, как и желание найти и добить ублюдка Гаврилова. Из — за сукиного сына тут же все пошло наперекосяк. Даша и без этого мучилась сомнениями, а теперь вообще послала к черту. Хотя, может оно и правильно? Сейчас ему нужно сконцентрироваться на Грановском. Но стоит только подумать, что придется отказаться от нее, как зверь внутри начинает сходить с ума. Кошка забралась под самую кожу, ее запах, ее голос, ее губы, глаза, руки, ноги, она вся.

Уже в квартире Назаров наконец-то перекинулся и тотчас помчался грызть стул, эмоциям требовался выход. Волк впивался зубами в дерево, мотал несчастный стул из стороны в сторону, отчего тот беспомощно трещал и скрипел. Вдруг раздался звонок домофона. В мгновение ока Андрей вернул себе человеческий облик, решив, что это она. Передумала, постыдилась своим словам и приехала просить прощения, но нет… Разочарование настигло быстро.

— Что случилось? — открыл дверь.

— Случилось что-то очень хорошее, — натужно улыбнулась Элина. — Могу войти?

— Да, — нехотя кивнул.

Волчица прошла в гостиную, осмотрелась. И, конечно же, первым ей на глаза попался обглоданный стул, лежащий в окружении щепок.

— Стресс снимаешь?