Санитар взял в руки моток скотча и, подойдя к нотариусу,собрался залепить клейкой лентой его рот. Покосившись на человека синструментами, он озабоченно спросил:

— Гриша, ты щипцы продезинфицировал?

А то как бы инфекцию не занести…

— Зараза к заразе не пристанет, — меланхоличноответил Гриша, звякая страшными щипцами.

Викентии Романович в ужасе следил за этими приготовлениями.Но страшные люди из «Аиста» внушали ему еще больший ужас.

— Гриша, — подал голос третий хиппи, до тогомолчавший, — как же так? Ты ему ногти на руках вырвешь, потом мы его впокойницкую отнесем, так, не дай Бог, кто-нибудь увидит, что у покойника ногтейнет. Сразу видно, что пытали его. У Мишани через это неприятности могут быть.

— Да какие неприятности? — отмахнулся Миша,демонстрируя приятелю огромный хирургический нож. — Я этому козлу рукипотом отрежу, как будто он под трамвай попал или под циркульную пилу налесопилке. Да кто там будет его разглядывать, кому охота?

А руки отрезанные в печке сожгу…

— Нет! — завопил Викентий Романович, не выдержавтого, как спокойно и деловито говорил Гриша о его отрезанных руках. — Нет,не надо ногти! Не надо в покойницкую! Я все, все вам расскажу!

Санитар покосился на Гришу и убрал скотч. Гриша с сожалениемвздохнул и спросил санитара:

— Ну, может, хоть на одной руке вырвать?

Я уже как-то настроился, инструменты приготовил…

— Нет! — решительно возразил санитар. —Перебьешься! Потерпи, завтра я тебе кого-нибудь приведу.

Затем он рывком усадил Семиухова обратно на топчан, достализ кармана диктофон и рявкнул:

— Говори, гнида! Говори все, что знаешь, пока я непередумал!

— Да я почти ничего и не знаю… — заныл нотариус. —Я вообще в этом деле ни при чем…

Гриша оживился и забренчал инструментами.

— Нет-нет! — Семиухов, покосившись на него,зачастил:

— Ко мне обращались несколько раз, в тех случаях, когдатребовалось разрешение отца. Ну, я заверял подпись.. Конечно, это нарушение, норазве за такое убивают?

— Еще как убивают, — вставил санитар, — но тырассказывай с самого начала. Что за агентство, чем оно занимается?

— Честное слово, я ничего не знаю! — завелнотариус прежнюю песню, но, услышав звяканье Гришиных инструментов, продолжил:

— Это агентство организует выезд за границу одинокихженщин с детьми… Зачем, почему — я, честное слово, не знаю… Но ни одна из этихженщин из-за границы не возвращалась. Может быть, они действительно выходят тамзамуж, да так удачно, что сюда их больше калачом не заманишь. Ну вот,собственно, все… — Нотариус замолчал, но потом подумал еще немножко и добавил:

— Женщины бывают самые разные, помоложе и постарше,красивые и не очень… Впрочем, чаще не слишком красивые — красивая и без всякогоагентства свою судьбу устроит. Но вот дети всегда очень красивые, простоангелочки. Все как на подбор — светловолосые, голубоглазые… Я так понимаю, делоименно в детях, они очень тщательно их отбирают. — Нотариус говорилбыстро, торопливо, видимо, решившись заговорить, он уже не мог остановиться истарался сказать как можно больше, чтобы смягчить своих похитителей. — Ивот еще что, я чуть не забыл: официальный шеф агентства, плотный коренастыймужчина — это просто пешка, хотя он пыжится, надувает щеки и изображает из себябольшую шишку. На самом деле он ничего не решает.., когда нужно принятьсерьезное решение, он звонит женщине. Вот она действительно у них главная, всеее очень боятся…

— Кто она такая? — осторожно подтолкнул вопросомСемиухова санитар.

— Не знаю, — нотариус пожал плечами, —честное слово, не знаю… Правда, я видел ее, но только один раз. Красиваяженщина, холеная такая… Лет тридцать пять — сорок, сами понимаете, сейчасточнее не угадаешь. Брюнетка… Хотя перекраситься тоже ничего не стоит. Среднегороста, стройная…

— Да-а… — протянул санитар. — Описание подходитпод кого угодно… Может, хоть какие-нибудь особые приметы у нее есть?

Нотариус задумался. Гриша, чтобы стимулировать егомыслительную деятельность, мечтательно пощелкал блестящими щипцами. Семиуховнервно вздрогнул и сказал:

— Единственное, что я вспомнил, — она постоянноодним и тем же жестом поправляет волосы… Что-то вроде нервного тика… Буквальнокаждые полминуты… — Нотариус изобразил жест, изобразил довольно неуклюже, носанитар кивнул:

— Лучше, чем совсем ничего…

— Ну вот, — жалобно закончил ВикентийРоманович, — это все… Больше я совершенно ничего не знаю.

— Ну ладно. — Санитар кивнул, и Гриша с сожалениемубрал коробочку с инструментами. — Надеюсь, вы понимаете, господиннотариус, что если вы побежите к вашим друзьям, которые так обожают детей, тоничего хорошего вам лично этот шаг не сулит. В этом случае «Аисты» немедленнополучат вот эту кассету с записью вашего удивительного рассказа, — санитарпомахал перед носом Викентия Романовича диктофоном, — а послушав, какохотно вы о них рассказываете первым встречным, ваши пернатые друзья, надополагать, очень обрадуются и быстренько зальют вас, допустим, бетоном вфундаменте одного из строящихся элитных домов… Как вам понравится лежать вфундаменте элитного дома? Мне, например, одинаково не нравится — что в элитном,что в самом захудалом. Так что в ваших интересах, господин Семиухов, молчать онашей встрече как рыба.

— Все понял, — шепотом ответил нотариус, прекрасносознавая правоту изложенных соображений.

Ребята проводили ослабевшего от откровений Семиухова к его«крайслеру». Рита с Эриком остались одни.

— Ну что, сеструха, все поняла? Ясен тебе пландействий?

— Нужно ехать во Францию, здесь мы больше ничего неузнаем.

Эрик взял руководство операцией на себя.

Он усадил Риту к телефону, чтобы она обзванивала турфирмы напредмет наличия у них срочной горящей путевки в Париж, послал Сережку к отцу,чтобы тот выклянчил у него как можно больше денег, отрядил своих замурзанныхприятелей понаблюдать, что творится у Сережкиного дома. Те вернулись идоложили, что неподалеку от подъезда стоит подозрительная машина, а в ней —двое хмырей. Ждут, значит.

— Пускай себе ждут у моря погоды! — усмехнуласьРита.

Горящая путевка нашлась в фирме с нетрадиционным названием«Марко Поло». Там обязались сделать визу и билеты на самолет за три дня.

Через три дня, шестнадцатого мая, Рите вручили паспорт сшенгенской визой и билет на самолет, вылет семнадцатого мая. Она просмотреласвои записи, которые сделала в «Интернет-кафе» с дискеты. Вот подходящаякандидатура.

Сирень… Шипова Анна Николаевна, 1973 года рождения, сынНикита, пяти лет, с мужем в разводе и отношений не поддерживает, из родственников— одна мать в Тихвине, выезд 17.05.2001.